если долго-долго лежать на диване, то рано или поздно мимо проплывет твоя мотивация
читать дальшеВампир умирать явно не собирался. Нашпигованный серебряными пулями, мокрый от
святой воды, проткнутый осиновыми колышками в шести местах, он ворочался на
замшелом надгробии, что-то глухо бормотал и пытался подняться. Оставалось
последнее средство: приложенное ко лбу упыря распятие должно было выжечь мозг.
Ван Хельсинг брезгливо перевернул порождение тьмы и ткнул в него крестом.
Вурдалак неожиданно захихикал и непослушными руками стал отталкивать распятие.
- Этого не может быть! – ошарашенно обронил вслух охотник за вампирами.
- Может, - неожиданно отозвался упырь густым хрипловатым басом. – Крест, я
чай, католический?
- Ну…
- Хрен гну, - недружелюбно отозвался вампир. – Нам от энтого щекотка только,
да изжога потом. Православные мы, паря.
В доказательство вурдалак распахнул на груди полуистлевший саван. Среди бурой
поросли на груди запутался крестик на шнурке, причём явно серебряный. Ван
Хельсинг от неожиданности сел на соседнее надгробие. О подобном не говорилось
ни в «Некрономиконе», ни в «Молоте ведьм», ни даже в пособии «Исчадия ада и
как с ними бороться», изданном в Ватикане четыре столетия назад.
Пока охотник собирался с мыслями, упырь, наконец, сел, трубно высморкался и,
покряхтывая, стал вытаскивать из себя колышки. Покончив с последним, он
покосился на противника:
- Ладно, сынок, пошутковали и будя. Тебя как звать-то?
- Ван Хельсинг, - машинально откликнулся охотник.
- Ван… Ваня, стало быть. Ну, а я Прохор Петрович, так и зови. Нанятый, что ли,
Ванюша?
- Се есть моя святая миссия… - пафосным распевом начал Ван Хельсинг, однако
Прохор Петрович иронически хмыкнул и перебил:
- Да ладно те... Миссия-комиссия. Видали мы таких миссионеров. Придёт на
погост – нет, чтоб, как люди, поздороваться, спросить как житуха, не надо ли
чего… Сразу давай колом тыкать. Всю осину в роще перевели. А подосиновики -
они ить без неё не растут. Э-э-эх, охотнички, тяму-то нету… Живой ли, мёртвый,
а жить всем надо.
- А… а зачем вам подосиновики? – поинтересовался Ван Хельсинг, не обратив
внимания на сомнительную логику вурдалака.
- Известно, зачем: на засолку. В гроб дубовый их ссыпешь, рассолом зальёшь,
хренку добавишь – вкуснотишша! На закуску первое дело.
- Так вы же это… - охотнику почему-то стало неловко, - должны… ну… кровь пить.
Прохор Петрович поморщился, как от застарелой зубной боли:
- Да пили раньше некоторые. Потом сели, мозгами раскинули и порешили, что
нехорошо это, не по-людски как-то. Вампиризм ведь от чего бывает? Гемодефицит
– он, вишь ты, ведёт к белковой недостаточности плазмы и снижает осмотическое
давление крови. Смекаешь, Иван?
Ван Хельсинг смутился:
- Видите, ли, я практик. Теоретические изыскания ведутся в лабораториях
Ватикана. А мы, охотники, как бы…
- Эх, ты, - разочарованно протянул упырь. – Только и знаете, что бошки рубить,
неуки. Хучь «Гринпису» челом бей, чтобы освободили от вашего брата.
Всхомянетесь потом, да поздно будет... Ну, ладно, Ванюша, глянулся ты мне.
Пойдём-ка в гости: покажу, как живём, кой с кем познакомлю. Авось и поумнеешь…
В глубине старого склепа уютно потрескивал костёр. Несколько упырей в разных
стадиях разложения грели корявые ладони с отросшими бурыми ногтями. Прохор
Петрович сноровисто накрывал на крышку гроба, заменяющую стол. Появились
плошки с солёными грибами, огурцами и капустой, тарелка с толсто нарезанным
салом. В середину крышки старый вурдалак торжественно установил огромную
бутыль с мутной желтоватой жидкостью и несколько щербатых стаканов.
Обернувшись к Ван Хельсингу, сидевшему поодаль, Прохор Петрович по-свойски
подмигнул:
- Вот энтим и спасаемся. Самогонка на гематогене, гематуха по-нашему… Пару
стопок тяпнешь – и организм нормализуется. А ты: «Кровь пьёте…» Темнота ты,
Иван, хучь и с цивилизованной державы. Ну, други, давайте за знакомство!
Честь-то какая: с самого Ватикана человек приехал решку нам навести.
Вампиры одобрительно заухмылялись и хлопнули по первой. Ван Хельсингом
овладела какая-то странная апатия. Не задумываясь, он выцедил свой стакан.
Гематуха немного отдавала железом, горчила, но в целом шла неплохо.
…Через пару часов в склепе воцарилась атмосфера обычной дружеской попойки. Ван
Хельсинг уже забыл, когда в последний раз ему было так хорошо. Сквозь полусон
до него доносились обрывки вурдалачьих разговоров: «Только выкопался, а он по
башке мне осиной – хрясь! Ты чё, грю, больной? Креста на те нету…» - «Видите
ли, коллега, здесь мы имеем дело с нарушением терморегуляторной функции крови.
Снижение относительной плотности, как показывают исследования…» - «Да пошли,
говорю, её ж тока позавчера схоронили, свеженькая. Она при жизни-то всем
давала, а щас и вовсе ломаться не будет. Эх, живой, аль нежить – было б кого
пежить, уаха-ха-ха!». Из оцепенения охотника вывел дружеский толчок локтем.
- Ты, Ванюша, не спи, разговор есть. – Прохор Петрович вдруг стал
необыкновенно деловитым. – Скажи-ка ты мне, сынок, сколько тебе Ватикан платит
за нас, страдальцев невинных?
В склепе вдруг стало тихо, вурдалаки прислушивались. Ван Хельсинг долго
смотрел в землю, затем виновато сказал:
- По три евро с головы… плюс проезд. Питание и проживание за свой счёт.
- Дёшево цените, - задумчиво сказал Прохор Петрович. – То-то, смотрю, отощал
ты, Ваня, да обносился весь. А вот чего бы ты сказал, ежели бы с головы – да
по тыще евров ваших. Золотом, а?
Охотник оцепенел. Далеко, на границе сознания промелькнуло аскетическое лицо
кардинала Дамиани, приглушённым эхом отозвалось: «Отступник да будет
проклят!». Но потом суровый облик растворился в картинах недавнего прошлого.
Трансильвания, Париж, Лондон, Прага… Бесконечные схватки, ночёвки в дешёвых
мотелях, экономия на еде, ноющие раны… Казначей Фра Лоренцо, отсыпающий скупую
плату под бесконечное ворчание о недостаточности фондов и дефиците
ватиканского бюджета… Какая-то горячая волна стала подниматься изнутри,
докатившись до горла сухим комком. Жар сменился бесшабашной решимостью.
- Может, и сторгуемся, - медленно произнёс Ван Хельсинг. – На кого заказ?
- Вот это по-нашему, по-христиански, - обрадовался вампир. – Тут, Ваня, вишь,
какая штука… Сам посуди: существуем мы тут мирно, никого не трогаем. А вот,
поди ж ты, взялись подсылать к нам таких, как ты, убойцев. То из Рима, то своя
Патриархия наймёт, то сами по себе прут невесть откуда. Начитаются, понимаешь
ли, Стокера… Вот мы тут и порешили, стало быть, принять энти, как их…
превентивные меры, ага. Золотишко имеется: мы клады в купальскую ночь видим.
Ну, и разведка поставлена, сам понимаешь. Слухом земля полнится – вот, свои
через землю и передают. Короче, делаю тебе от всего нашего обчества, значить,
оферту…
Над сельским кладбищем где-то в Калужской глубинке медленно поднималось
солнце. Ван Хельсинг шёл по колено в росистой траве и улыбался. На груди
пригрелась фляга, от души наполненная гематухой. В левом кармане побрякивал
увесистый мешочек с золотом, выданный Прохором Петровичем в качестве аванса. В
правом кармане лежала свёрнутая бумага со словесными портретами Блейда, Баффи
и Сета Гекко. Жизнь снова обретала смысл…
святой воды, проткнутый осиновыми колышками в шести местах, он ворочался на
замшелом надгробии, что-то глухо бормотал и пытался подняться. Оставалось
последнее средство: приложенное ко лбу упыря распятие должно было выжечь мозг.
Ван Хельсинг брезгливо перевернул порождение тьмы и ткнул в него крестом.
Вурдалак неожиданно захихикал и непослушными руками стал отталкивать распятие.
- Этого не может быть! – ошарашенно обронил вслух охотник за вампирами.
- Может, - неожиданно отозвался упырь густым хрипловатым басом. – Крест, я
чай, католический?
- Ну…
- Хрен гну, - недружелюбно отозвался вампир. – Нам от энтого щекотка только,
да изжога потом. Православные мы, паря.
В доказательство вурдалак распахнул на груди полуистлевший саван. Среди бурой
поросли на груди запутался крестик на шнурке, причём явно серебряный. Ван
Хельсинг от неожиданности сел на соседнее надгробие. О подобном не говорилось
ни в «Некрономиконе», ни в «Молоте ведьм», ни даже в пособии «Исчадия ада и
как с ними бороться», изданном в Ватикане четыре столетия назад.
Пока охотник собирался с мыслями, упырь, наконец, сел, трубно высморкался и,
покряхтывая, стал вытаскивать из себя колышки. Покончив с последним, он
покосился на противника:
- Ладно, сынок, пошутковали и будя. Тебя как звать-то?
- Ван Хельсинг, - машинально откликнулся охотник.
- Ван… Ваня, стало быть. Ну, а я Прохор Петрович, так и зови. Нанятый, что ли,
Ванюша?
- Се есть моя святая миссия… - пафосным распевом начал Ван Хельсинг, однако
Прохор Петрович иронически хмыкнул и перебил:
- Да ладно те... Миссия-комиссия. Видали мы таких миссионеров. Придёт на
погост – нет, чтоб, как люди, поздороваться, спросить как житуха, не надо ли
чего… Сразу давай колом тыкать. Всю осину в роще перевели. А подосиновики -
они ить без неё не растут. Э-э-эх, охотнички, тяму-то нету… Живой ли, мёртвый,
а жить всем надо.
- А… а зачем вам подосиновики? – поинтересовался Ван Хельсинг, не обратив
внимания на сомнительную логику вурдалака.
- Известно, зачем: на засолку. В гроб дубовый их ссыпешь, рассолом зальёшь,
хренку добавишь – вкуснотишша! На закуску первое дело.
- Так вы же это… - охотнику почему-то стало неловко, - должны… ну… кровь пить.
Прохор Петрович поморщился, как от застарелой зубной боли:
- Да пили раньше некоторые. Потом сели, мозгами раскинули и порешили, что
нехорошо это, не по-людски как-то. Вампиризм ведь от чего бывает? Гемодефицит
– он, вишь ты, ведёт к белковой недостаточности плазмы и снижает осмотическое
давление крови. Смекаешь, Иван?
Ван Хельсинг смутился:
- Видите, ли, я практик. Теоретические изыскания ведутся в лабораториях
Ватикана. А мы, охотники, как бы…
- Эх, ты, - разочарованно протянул упырь. – Только и знаете, что бошки рубить,
неуки. Хучь «Гринпису» челом бей, чтобы освободили от вашего брата.
Всхомянетесь потом, да поздно будет... Ну, ладно, Ванюша, глянулся ты мне.
Пойдём-ка в гости: покажу, как живём, кой с кем познакомлю. Авось и поумнеешь…
В глубине старого склепа уютно потрескивал костёр. Несколько упырей в разных
стадиях разложения грели корявые ладони с отросшими бурыми ногтями. Прохор
Петрович сноровисто накрывал на крышку гроба, заменяющую стол. Появились
плошки с солёными грибами, огурцами и капустой, тарелка с толсто нарезанным
салом. В середину крышки старый вурдалак торжественно установил огромную
бутыль с мутной желтоватой жидкостью и несколько щербатых стаканов.
Обернувшись к Ван Хельсингу, сидевшему поодаль, Прохор Петрович по-свойски
подмигнул:
- Вот энтим и спасаемся. Самогонка на гематогене, гематуха по-нашему… Пару
стопок тяпнешь – и организм нормализуется. А ты: «Кровь пьёте…» Темнота ты,
Иван, хучь и с цивилизованной державы. Ну, други, давайте за знакомство!
Честь-то какая: с самого Ватикана человек приехал решку нам навести.
Вампиры одобрительно заухмылялись и хлопнули по первой. Ван Хельсингом
овладела какая-то странная апатия. Не задумываясь, он выцедил свой стакан.
Гематуха немного отдавала железом, горчила, но в целом шла неплохо.
…Через пару часов в склепе воцарилась атмосфера обычной дружеской попойки. Ван
Хельсинг уже забыл, когда в последний раз ему было так хорошо. Сквозь полусон
до него доносились обрывки вурдалачьих разговоров: «Только выкопался, а он по
башке мне осиной – хрясь! Ты чё, грю, больной? Креста на те нету…» - «Видите
ли, коллега, здесь мы имеем дело с нарушением терморегуляторной функции крови.
Снижение относительной плотности, как показывают исследования…» - «Да пошли,
говорю, её ж тока позавчера схоронили, свеженькая. Она при жизни-то всем
давала, а щас и вовсе ломаться не будет. Эх, живой, аль нежить – было б кого
пежить, уаха-ха-ха!». Из оцепенения охотника вывел дружеский толчок локтем.
- Ты, Ванюша, не спи, разговор есть. – Прохор Петрович вдруг стал
необыкновенно деловитым. – Скажи-ка ты мне, сынок, сколько тебе Ватикан платит
за нас, страдальцев невинных?
В склепе вдруг стало тихо, вурдалаки прислушивались. Ван Хельсинг долго
смотрел в землю, затем виновато сказал:
- По три евро с головы… плюс проезд. Питание и проживание за свой счёт.
- Дёшево цените, - задумчиво сказал Прохор Петрович. – То-то, смотрю, отощал
ты, Ваня, да обносился весь. А вот чего бы ты сказал, ежели бы с головы – да
по тыще евров ваших. Золотом, а?
Охотник оцепенел. Далеко, на границе сознания промелькнуло аскетическое лицо
кардинала Дамиани, приглушённым эхом отозвалось: «Отступник да будет
проклят!». Но потом суровый облик растворился в картинах недавнего прошлого.
Трансильвания, Париж, Лондон, Прага… Бесконечные схватки, ночёвки в дешёвых
мотелях, экономия на еде, ноющие раны… Казначей Фра Лоренцо, отсыпающий скупую
плату под бесконечное ворчание о недостаточности фондов и дефиците
ватиканского бюджета… Какая-то горячая волна стала подниматься изнутри,
докатившись до горла сухим комком. Жар сменился бесшабашной решимостью.
- Может, и сторгуемся, - медленно произнёс Ван Хельсинг. – На кого заказ?
- Вот это по-нашему, по-христиански, - обрадовался вампир. – Тут, Ваня, вишь,
какая штука… Сам посуди: существуем мы тут мирно, никого не трогаем. А вот,
поди ж ты, взялись подсылать к нам таких, как ты, убойцев. То из Рима, то своя
Патриархия наймёт, то сами по себе прут невесть откуда. Начитаются, понимаешь
ли, Стокера… Вот мы тут и порешили, стало быть, принять энти, как их…
превентивные меры, ага. Золотишко имеется: мы клады в купальскую ночь видим.
Ну, и разведка поставлена, сам понимаешь. Слухом земля полнится – вот, свои
через землю и передают. Короче, делаю тебе от всего нашего обчества, значить,
оферту…
Над сельским кладбищем где-то в Калужской глубинке медленно поднималось
солнце. Ван Хельсинг шёл по колено в росистой траве и улыбался. На груди
пригрелась фляга, от души наполненная гематухой. В левом кармане побрякивал
увесистый мешочек с золотом, выданный Прохором Петровичем в качестве аванса. В
правом кармане лежала свёрнутая бумага со словесными портретами Блейда, Баффи
и Сета Гекко. Жизнь снова обретала смысл…
-
-
29.07.2008 в 07:45-
-
29.07.2008 в 21:23автор Lexеич
-
-
14.08.2008 в 18:03