11. Розеттский камень.
читать дальше- Это кошмар, - думал Тигрис, - Это не правда.
Но тело, валяющееся у ног Аль Серабов, делало смешным любую попытку отрицания. Сагиб совершенно и очевидно мертв. Меч Аль Сераба прошел точно сквозь его грудь. Крови было совсем немного, но неподвижность и пустой взгляд тела вполне достаточно говорили об отсутствии любой надежды. Аль Сераб с торжествующим воплем вскинул меч. Странно, но остальные присутствующие были неестественно тихими, как будто не поняв, что произошло. Тигрис ожидал, что они будут ликовать.
Он чувствовал просыпающегося в груди безобразного монстра по имени паника. Он не знал, где он – возможно, что где-то в Ливии - великолепно! И никаких идей, как узнать точное свое положение. Все места, куда он мог аппарировать были слишком далеко, чтобы его рассыпало на куски при попытке добраться туда. Вероятно, он ухитрится добраться до ковра, но опять таки, ему неизвестны даже намеки на способности этих людей. Но даже если он и доберется до ковра, что дальше? Он понятия не имел, куда лететь, даже Сагиб нанимал гида. А ему, незнающему языка этой страны, невозможно и это. Ситуацию можно было называть как угодно, он проиграл. Тигрис сжал кулаки, смаргивая непрошенные слезы. Это все, к чему привели его тщательные планы? Все, сделанное им было зря всего лишь из-за заносчивого глупца, кинувшегося в ненужную драку с этими… дикарями, чтобы что-то доказать себе? Это несправедливо!
Прежде чем он успел изойтись от страха и волнения, лоб пронзила колющая боль, от которой он почти рухнул на колени. Понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, что происходит и собраться. Мгновение, в которое ментальные щиты рассыпались в пыль. Остался лишь слабенький внешний вал защиты, и Тигрис вцепился в него, как тонущий в спасательный круг. Любой, желающий в данный момент прочитать мысли Тигриса, без труда понял бы, что он использовал Окклюменцию, но выбора не было. В конце концов, с тех пор, как он в последний раз испытывал эту боль, прошли годы. Тогда он был еще Гарри – самая запретная из всех мыслей – но он был не в состоянии выслать ее назад в дебри подсознания. Происходящее было невозможно, связь с Вольдемортом давно и надежно заперта. А сейчас он в мыслях произносил имя Темного Лорда в присутствии людей, возможно относящихся к его поклонникам! Тигрис был настолько занят попытками остаться рациональным и восстановить ментальные барьеры, что лишь через некоторое время заметил то, что давно уже привлекло пристальное внимание остальных.
Над телом Сагиба поднимались тонкие черные струйки, постепенно уплотняясь и принимая форму человеческого тела. Выглядело, как зона абсолютного мрака, своеобразное привидение из материи, полностью поглощающей свет. Привидение со слишком хорошо знакомым Тигрису обликом, и он спрашивал себя – как можно быть настолько глупым? Чувства, которые вызывал в нем Сагиб, факт, что этот человек называл его своим учеником, речь Сагиба за день до события – все это были указания на его настоящую личность, но Тигрис принимал все за случайности. И что было толку удивляться теперь, когда в черной схеме загорелись кроваво-красные глаза, яркие, как раскаленные угли? Дух еще мгновение парил над своим неподвижным телом, а затем накрыл его полной темнотой. Тело дернулось, как от электрического разряда, и призрак исчез.
Открывшиеся глаза Сагиба были ярко алыми. Оживший труп вскочил и кинулся на своего оторопевшего и объятого ужасом противника так неожиданно, что тот и не подумал оказать сопротивления. Да у него не было и единого шанса даже будь он более собранным.
Тигрису еще ни разу не доводилось видеть, как один человек разрывает другого на куски голыми руками, и увидеть это еще раз ему точно не хотелось. Тошнота возрастала все больше, вскоре Тигрису понадобилась вся его выдержка, чтобы не вырвать. Когда, наконец, Вольдеморт/Сагиб разорвал грудь несчастного руками, превратившимися в когти, и крики жертвы замолкли, а вырванное сердце перестало биться, Тигрис не выдержал и сбежал. Он успел скрыться за палатками, прежде чем сильная рвота пригнула его к земле. То, что он наблюдал, было самым аномальным из всех деяний темного мага, а заглядывая в его мысли, Тигрис видел немало. Еще один приступ рвоты накрыл его, когда он представил, что мог бы разделить судьбу Аль Сераба, если бы не вернул контроль над мыслями. Тигрис закрыл глаза и попытался сконцентрироваться.
Боль за лбом прекратилась, как только дух Вольдеморта – Темного Лорда! Вернулся в его тело. Тигрис не знал, отчего это, но поработает над этим. Темный Лорд не раз говорил, что бессмертен, но до сих пор Тигрис не верил в это. Он примкнул к нему, считая лорда величайшим волшебников всех времен, да, это прекрасно, но сомневался, что даже такой великий волшебник, как Темный Лорд может нарушать законы природы. Тигрис глубоко вдыхал и выдыхал. Ментальные барьеры были все еще нестабильны, но к счастью снова существовали. Мерлин, благодарю тебя за это.
На его плечо опустилась рука, и Тигрис дернулся, оборачиваясь. Темный Лорд весело смотрел на него.
- Слишком много для тебя, мальчик?
Тигрис стиснул зубы и попытался не замечать железистый запах крови, который темный маг не счел необходимым убрать.
- Извините, милорд.
Темный Лорд рассмеялся.
- Еще привыкнешь. Когда-то и Бэлла была такой же чувствительной. Это, как кофе. Сначала он кажется тебе противным, а потом ты уже не можешь обходиться без этого напитка.
- Думаю, что предпочту Аваду, - ответил Тигрис, стараясь подавить звучащее в голосе отвращение. Он должен был собрать все силы, чтобы не кинуться удалять кровавое пятно, оставленное рукой мага на его мантии.
Темный Лорд окинул его задумчивым взглядом.
- Странно, от тебя я ожидал иного. Ты же воспитывался магглами, значит, должен быть более близко знаком с примитивным поведением. У тебя это точно не от Люциуса. Вероятно, от матери, она всегда была чувствительна.
Тигрис не знал, что ответить, поэтому просто промолчал. Тем не менее, движением палочки вычистил свою мантию. Все равно, требовалось ли это его чувствительности или тщеславию, он почувствовал себя несколько лучше.
Темный Лорд вздохнул и взмахом руки вернул свой прежний облик. Оставив лишь красные глаза.
Тигрису стало интересно, что думают обо всем этом Аль Серабы.
- Разумеется, ничего, - ответил Темный Лорд. – Они знают меня… Более старшие, по крайней мере. С тех пор, как я в последний раз был здесь, прошло около двадцати лет. Оба сглупили, вызывая меня, и они понимали это. Но это особенные люди – им важна лишь месть, даже если попытка провальна. Это и причина того, что я предпочитаю сотрудничать с ними, чем воевать. Последний вариант создаст лишь поколения фанатичных врагов. Я же предпочитаю врагов, которые сдаются, заметив, что противник превосходит их.
- Это недостаток людей с собственными убеждениями, не так ли? – Тигрис не мог удержать язык.
Лорд потрясенно взглянул на него.
- О, нет. Это их самое большое преимущество. По крайней мере, если они на моей стороне. Они превосходят этим свои человеческие слабости. Посмотри на Бэллу. В то время, когда большинство моих подданных позволили себе поддаться животным инстинктам и сбежали, она осталась верной мне. И ее награду не может омрачить даже время проведенное в Азкабане – она сделала шаг прочь от жалкой смертности и попала ближе в наше определение. Даже если однажды она должна будет умереть на нашей службе, она умрет в сознании, что далеко превзошла остальных людей. Утверждать подобное может очень мало людей. Те из них, которые не на моей стороне… ну да, я был вынужден их убить. Но такие встречаются крайне редко.
*** ***
Вскоре они на ковре покинули деревню Аль Серабов. Большинство жителей избегали их, но, кажется, шейх не затаил злобу на своего старого друга. Оба сердечно распрощались.
Темный Лорд благожелательно предложил Тигрису и впредь называть его Сагибом, потому что это и не значило ничего иного, чем лорд. Тигрис припомнил, что Бэллатрис обращалась к лорду «Йа Сагиб», точно также, как Сагиб к Амиру «Йа Шейх» и опять ощутил себя очень глупым. Но как он мог понять это, не зная арабского языка?
Они довольно долго летели над пустыней, руководствуясь указаниям карты, которую шейх дал Темному Лорду. Тигрис бегло припомнил, что этот день является кануном Йолы. Без сомнения, семья уже готовилась к празднику. Он мимоходом спросил себя, почему отец был так несчастлив, узнав, что Тигрис проведет праздник не с ними? Мажет быть потому, что без ритуала будет иметь меньший контроль над ним? Тигрис ухмыльнулся мысли.
Наконец, они опустились на место, которое для Тигриса выглядело так же, как и остальная пустыня – красный песок и дюны.
Лорд пробормотал какое-то заклинание, поморщился и пробормотал опять. Затем он изучил карты, и морщины на лбу стали глубже.
- Это должно быть здесь! – Сердито рявкнул он. – Возможны, мы просто должны подождать.
- Чего, милорд? – С любопытством спросил Тигрис.
- Захода солнца, - ответил Темный Лорд. Он взмахнул палочкой, и над ковром появилась крыша шатра, затеняющая солнце. Лорд опустился рядом с Тигрисом, еще раз взмахнул палочкой, и на ковре возник поднос с едой.
- Ешь. День будет долгим.
- А вы, Милорд? – Спросил Тигрис.
Темный Лорд с тонкой улыбкой покачал головой.
- Я не должен есть. Временами, если у меня появляется желание, я ем, но голода не ощущаю.
Тигрис очарованно смотрел на него, больше не решаясь спрашивать.
Красные глаза фиксировали Тигриса, и он вторично вспомнил о змее.
- Тебе интересно, как возможно мое бессмертие, - ответил Лорд на мысль Тигриса. – Многие из моих вассалов уже сомневались в этом. Многие из них уже считали меня мертвым после того несчастного случая с ребенком Поттера. Они не поверили мне, когда я говорил, насколько велика моя сила. Они должны были понять, насколько ошибались. Тебе следует знать, насколько велико значение моей кровной линия. Еще ребенком, неосведомленным сиротой, глубоко внутри себя я знал, что предопределен достичь того, чего не достигал еще никто до меня, призван превзойти границы человеческих возможностей и быть кем-то более значимым – но тогда я был еще неподготовлен и необучен. Годы поиска и моя вера в мое предназначение сделали меня тем, кто я есть сегодня, дало возможность избавиться от человеческих слабостей. Это дар, основанный на магии и обоснованный ею, и доказательство оправданности моих целей.
Тигрис не мог скрыть скептицизм,
- Вы хотите сказать, что любой, владеющий достаточным честолюбием, волшебник может достичь того же, что и вы? Если он верит в вас?
Темный Лорд рассмеялся.
- Нет. Уж точно, что не каждый. До сих пор мне попадались лишь немного достаточно чистых волшебников и ведьм. Вероятно, что я единственный, кому это доступно. Достаточно сравнимой кровной линии к Слизерину больше нет, а я должен был выдержать немало испытаний, чтобы стереть свершенное моей матерью преступление. Без сомнения, приближаться к этому идеалу возможно, даже если ты никогда не достигнешь его. Если верить, то кто знает? Вероятно, ты не достигнешь бессмертия, но станешь могущественнее большинства волшебников и ведьм до тебя. Но насколько у тебя это получится, зависит лишь от тебя.
Тигрис решил, что отвечать не будет, и вместо этого глотнул прохладного чая. Он и без этого верил в Темного Лорда, но уверенности, что должен верить и в его теорию, не было. В конце концов, он встречался с Бэллатрис, а она не показалась ему особенно могущественной.
Темный Лорд опять углубился в пергаментные свитки, на которых Тигрис рассмотрел странные иероглифы, и они молчали, ожидая заката.
*** ***
Наконец, солнце приблизилось к горизонту, и Темный Лорд встал, убирая палатку вокруг них. Заходящее солнце погружало пустыню в странный красочный калейдоскоп.
Тигрис последовал за лордом на место, где они уже стояли. Сейчас песок перед ними мерцал красно-золотым светом, как будто пылал внутри.
Лорд замер на мгновение, затем, устремив взгляд на солнце, заговорил на языке, звучащем одновременно необычно и странно знакомо. Лорд раскинул руки, и золотой жар перед ними усилился. Зазвучал гром.
Тигрис невольно отступил на шаг, но убежденный, что лорд знает, что делает.
Грохот усиливался до тех пор, пока из песка не начала, подобно разбуженному доисторическому существу, подниматься вершина пирамиды. Она освещаемая последними лучами погибающего солнца, росла до тех пор, пока не погрузила их в свою величественную тень. Темный Лорд опять заговорил. Его слова звучали таинственно и мелодично, почти, как пение – и в стене пирамиды открылись ворота в полный мрак.
Лорд махнул ему, и Тигрис немного ошеломленный происходящим медленно приблизился. Лорд сотворил фонарь и посветил в темноту. За дверью начинался ведущий вниз ход, но свет фонаря уже через несколько метров терялся в черноте. Тигрис потянулся за палочкой, но лорд придержал его.
- В этом месте магию лучше не использовать, - пояснил он, - Она может разбудить вещи, которым лучше остаться так, как есть.
Тигрис сглотнул и спрятал палочку.
Лорд что-то достал из кармана и увеличил. Сапоги и перчатки.
- Надень, - приказал он, - Они понадобятся тебе.
Тигрис повиновался. Принимая одежду, он ощутил под пальцами гладкость змеиной чешуи, и был потрясен вспыхнувшим отвращением. Он подавил это смешное чувство и оделся. Все сидело, как влитое.
- Кожа василиска, - пояснил лорд. – Она защитит тебя от яда Олхой Хорхой, которыми кишат эти камни. – Он протянул Тигрису фонарь. – Спустившись по этому ходу, ты попадешь в большой зал. В его середине стоит каменный саркофаг. Открой его. Там будет две трости – одна как папирусный стебель, и вторая – вершина которой изогнута. Как голова пса. Принеси мне вторую, и будешь награжден.
Тигрис схватил фонарь и нервно покосился на вход пирамиды.
- Вы не пойдете со мной, милорд?
- Нет. По некоторым причинам, которые не должны тебя интересовать, я не могу вступать в это место. Но ты можешь. А сейчас, иди. У тебя есть время до утреннего сумрака. И помни – никакой магии.
- Да, милорд, - Тигрис неуверенно шагнул к входу, но затем взял себя в руки и вступил во тьму. Воздух в коридоре был сух, но удивительно свеж. Он резко понижался, и совсем скоро слабый свет входа за спиной исчез, и дорогу освещал только фонарь.
Зайдя достаточно далеко, Тигрис остановился, глубоко дыша. У него не было иного выбора, чем попробовать сделать это, Темный Лорд не решиться убить его при отказе. Но он далеко не глуп. Открыть в магической пирамиде саркофаг и что-то взять из него, Тигрис всерьез сомневался в простоте подобного задания. У Вольдеморта определенно были веские причины не делать этого самому. Тигрис прикусил губу. Он мальчик, который делает невозможное возможным, так? Так. Гриффиндорец в нем все еще не до конца умер. Он схватил фонарь и выпрямился. Что значит эта глупая пирамида по сравнению с Тайной комнатой?
Он уже двинулся дальше, когда услышал это. Шепот в глубине. Пузырьки, поднимающиеся из стен вокруг. Свистящий шепот позади и перед ним, постепенно складывающий в слова на парселе.
- Кто там? – шептало нечто. – Кто бродит по святыне Нут? Кто тревожит покой ее служителей?
- Человек ли это?
- Бог ли?
Тигрис продвинулся на несколько шагов, но шепот не прекратился.
- Это окружает магия.
- Я слышу это.
- Я чувствую это.
- Это не дух.
- Животное ли это?
- Человек ли это?
- Смертно ли это?
Тигрис едва ли воспринимал, что все ускорял и ускорял шаг, пока не споткнулся обо что-то. Он сдержал крик. Перед ним лежали сапоги и перчатки, точно такие же, как и на нем, но от человека, которые когда-то надел их, ничего не осталось. Тигрис сделал шаг назад и замер, объятый ужасом, заметив, что часть мантии, которой он задел стену, исчезла. Края были обожжены так, будто побывали в огне. В этот момент он решил вернуться. То, что мог сделать с ним Вольдеморт, было лучшим самоубийством, чем идти вперед. Даже если он доберется до саркофага, вернуться не удастся. Тигрис повернулся и сделал несколько шагов к выходу – и фонарь начал гаснуть. Тигрис застыл. На мгновение его охватила иррациональная паника, и он с трудом удержался, чтобы не ринуться бегом. Он упал бы или ударился о стену, что являлось верной смертью. Он медленно вернулся назад, и фонарь опять вернулся к жизни. Тигрис выругался. Ему никогда не стоит доверяться чему-либо, сотворенному Вольдемортом.
Найти дорогу назад в темноте было невозможной затеей. Но невозможно и продвигаться вперед. И зачем Вольдеморт дал ему магический фонарь, если раньше предостерегал от применения магии? Хотел ли он, чтобы Тигрис сдался? Предположение вызвало струю озноба по спине. Но, нет – Вольдеморт в жизни бы так не беспокоился, если бы не желал этой палки действительно. Оставалось лишь поверить – магия была бы слишком слаба, если бы его заметили сторожа. Но, может, он и ошибался. Тигрис беспомощно вздохнул. Ему срочно необходимо решение.
И оно пришло. Тигрис выключил фонарь, который стал медленно таять, закрыл глаза и вспомнил Зарин.
- Пандора.
Он ощутил, как от предплечий отделились браслеты, сорвал их и быстро спрятал в карман. Сконцентрировался на магии и почувствовал трансформацию. Наконец! По завершении трансформации он нашел себя в абсолютной темноте. Но это ему не мешало. За время, проведенное в виде василиска, он научился ориентироваться по теплу и колебаниям воздуха. В отличие от других змей, василиски имели отличное зрение, но подземелья Хогвартса были часто темны. Особенно, когда его световые чары ослабевали. Через некоторое время Тигрис перестал беспокоиться о них – змея в свете не нуждалась.
Он наслаждался быть василиском снова. Это делало все яснее, особенно после всего случившегося. Такой раньше организованный дух, погрузился в хаос. Время, которое понадобиться, чтобы найти эту проклятую палку, вполне хватит, чтобы привести все в порядок. Тигрис медленно пополз дальше вниз. В этой форме продвижение было гораздо легче. И не только – голоса умолкли. Кажется, змея не беспокоила их – внимание привлекла лишь слабенькая магия фонаря.
Вообще-то, он клялся не применять ни одну из своих особенных способностей поблизости от Вольдеморта. Более того, не применять их до тех пор, пока он не овладеет ими полностью, но до сих пор единственное, в чем он был уверен, было обращение в василиска. Естественно, раз или два он пользовался безпалочковой магией, но лишь для чего-то мелкого или в состоянии аффекта. До сих пор он ни разу не осмелился снимать браслеты где-либо кроме Тайной комнаты – даже там ему не удавалось оставаться при этом в человеческой форме достаточно долго, чтобы хотя бы проверить собственный потенциал. Разумеется, ведь для тренировок у него оставалось слишком мало времени. Но теперь иного выбора не было. Вольдеморт был достаточно далеко, а магия пирамиды достаточно сильная, чтобы Темный маг заметил хоть что-то.
Проползая по узким ходам, Тигрис обновлял разрушенные ментальные барьеры. Особенно те, которые открылись при смерти Вольдеморта. Вероятно, их связь возникала и усиливалась при каждой смерти волшебника. Беглая проверка показала, что теперь защита в порядке. Он ощутил нетерпение Вольдеморта, а также честную надежду, что Тигрис ухитрится вернуться – как ободряюще – но никакого признака, что маг обнаружил хоть намек на их связь. Смерть Вольдеморта. Тигрис знал, что волшебник слыл бессмертным. Знал, что есть еще масса всего, что стоит изучить, чтобы хотя бы приблизительно приравняться к его силе, но теперь он знал и еще одно. Как смог он возродиться настолько просто? В последний раз ему понадобилось тринадцать лет! Но в тот раз было разрушено тело Вольдеморта. Вероятно, в этом и было решающее различие. В этот раз он сумел излечить повреждение просто магией. Рана от меча не слишком важна для волшебника. Тем не менее, где хоть какое-то объяснение тому факту, что Вольдеморт вообще бессмертен. Тигрис ни на грамм не поверил тому вздору, что наплел ему Темный Лорд. Это было не более чем пропагандой. Чтобы стать тем, что он есть, Вольдеморт что-то сделал, и Тигрис узнает что именно.
Мысли василиска прервались когда он уперся в тупик. Он с любопытством ощупал воздух языком и с отвращением захлопнул пасть, ощутив отвратительных маленьких змеек. Змей, которых василиск не мог есть, было не так уж много, но он не ожидал найти их здесь.
- Откройся, - рассерженно прошипел он. Он ощутил, что противные маленькие змеи были по другую сторону стены. Итак, он тоже должен попасть туда.
Стратегия была просто, но действенна. Дверь открылась, и по ту ее сторону был свет. Сумрачный зеленый свет, исходящий из растущих на стенах зала грибов. Это был овальный зал, в центре которого, как и говорил Вольдеморт, находился каменный саркофаг, на котором было высечено очень много знаков. Низ стен зала, незатронутый грибами, покрывали картины, вероятно, сцены из жизни погребенного здесь. Тигрис, не обращая на них внимания, подполз к центру зала. Он толкнул мордой крышку саркофага, но она не поддалась.
Он разочарованно завис над саркофагом. Что теперь? Он мог быть большой змеей, но и у самой большой змеи нет рук. И если он хочет добраться до содержимого саркофага, то у него нет иного выбора, чем вернуться в себя. К счастью, на глаза не попадала ни одна из этих крохотных ужасных змей, хотя их норы усеивали стены. Он еще раз, для верности, поднялся в воздух, ничего не заметил и перекинулся в себя.
И не медля оттолкнул крышку саркофага. Внутри находилась закутанная в золотые покрывала мумия, на ее груди скрещивались обе, описанные Вольдемортом, палки. Не размышлял, Тигрис схватил ту, что имела согнутый конец, и рывком выдернул ее из саркофага.
Сердитый шум намекнул ему, что решение было плохим. Тигрис схватил палку и опять обернулся в василиска, ни на секунду позже необходимого.
Маленький красные змеи потекли из стен, как личинки. Он бил по ним хвостом и швырял о стены. Есть он их не мог, но убивать вполне.
Как змея он сумел распознать вибрацию под собой, но слишком поздно понял что это. Он был все еще занят Олхой Холхой, когда разобрал, откуда она надвигается. Тигрис повернулся к выходу из зала как раз вовремя, чтобы увидеть, как большой круглый камень запер его.
Он взволнованно извивался, благодарный змеиным чувствам за то, что ощутил, откуда идет поток свежего воздуха. Он повернулся и быстро пополз в один из выкопанных Холхоями тоннелей. Они были крохотными, но многочисленными, поэтому их проходы были достаточными для еще юного не выросшего василиска. Маленькие змеи были достаточно умны, чтобы уступать ему дорогу, когда он полз по их тоннелям. Вибрация все еще не прекратилась, и Тигрис ощущал магическую борьбу. Пирамида стремилась уйти назад под землю, но ее что-то удерживало. По-крайней мере, Вольдеморт помогал хоть чем-то. Наконец, Тигрис рухнул вниз в коридор, ведущий к выходу. Обоняние подсказало, что свобода недалеко. Тигрис прополз еще немного и превратился в человека.
На бегу Тигриса немного пошатывало, но он бежал на слабый свет, который был все же сильнее, чем тогда, когда он начал свое путешествие. На бегу он как-то ухитрился, удерживая палку, одеть на руки оба браслета.
Подбежав к выходу, Тигрис увидел, откуда шел свет. В иное время он посчитал бы это впечатляющим фейерверком. Темный Лорд протянул руки в сторону пирамиды. Его обличья Сагиба больше не существовало. Его обычная черная мантия трепетала на ветру, магическая энергия вокруг него мерцала. Как Аврора, пока он удерживал в узде древнюю магию пирамиды.
Увидев Тигриса, лорд широко распахнул глаза.
- Быстрее! – Заорал он, перекрывая магические разряды, - Двигайся!
Тигрису показалось это достаточно излишним, он и так бежал изо всех сил. Хорошо, что он был в хорошей форме.
Он рванул к выходу и почти врезался в лорда, который удержал его, схватив за бедра. Перед самой аппарацией Тигрис увидел, как пирамида перед ним погружается в землю, а из-под песка, как аномальные лианы расползаются потоки красных змей.
*** ***
Очнувшись, Тигрис ощутил себя, лежащим на чем-то мягком. Первой мыслью было, что это должно быть что-то трансфигурированное, так как вокруг были всего лишь скалы. Второй – неловкое понимание, что он потерял сознание при аппарации.
Недалеко от него на камне сидел лорд и изучал трость. Он выглядел исключительно довольным. Лорд поднял голову и улыбнулся.
- О, да, Тигрис, я доволен. Можешь гордиться собой. Ты справился там, где проиграли шестеро твоих предшественников.
- Вы пробовали и раньше? – С ужасом спросил Тигрис, - Но карты.. я не понимаю…
- К несчастью, пирамида от года к году меняет свое положение. Но Аль Серабы хороши в определении ее местонахождения. Я же знаю, как открыть ее, и когда она опять появится. Но если бы я рассказал тебе о предыдущих неудачах, то ты слишком волновался бы, не так ли?
Тигрис открыл рот, но только молча кивнул.
- Я с самого начала был уверен, что ты будешь иметь успех, - продолжал лорд. – Твоя змейка была отличной приметой. Никто из моих прежних учеников не был так дружен со змеями, хоть все они и были слизеринцами. Сказано, что лишь дитя змей может войти в пирамиду и покинуть ее. – Он приподнял палку, - Знаешь, что ты принес мне?
Тигрис безмолвно покачал головой.
Темный волшебник самодовольно улыбнулся.
- Это скипетр Ра. В древнем Египте он был символом господства над всем волшебным миром. У него не слишком много волшебных качеств, египетским магам это было не нужно. Настоящая его сила вот в этом, - лорд провел пальцем вдоль скипетра, и стал заметен ряд символов. – Это Розеттский камень, ключ к переводу старых египетских текстов, дешифровка которых давно заброшена. Древние маги Египта слишком старались скрыть свои тайны. Они записали свои знания кодом, который умер вместе с их смертью. Это единственный существующий до сих пор Розеттский камень. Итак, я очень доволен.
Тигрис пристально смотрел на неприметную палочку.
- А что мы будем делать теперь?
Темный Лорд улыбнулся.
- Посетим мир магглов. Ведь это магический артефакт, а авроры страшно любопытны к подобным штучкам. С другой стороны, они так и не научились следить за маггловским транспортом. Иронично, тебе не кажется? Но и одновременно очень символично, что эта грязь помогает мне приблизить их конец.
Лорд направил палочку на Тигриса, и тот во второй раз ощутил, как изменяется его одежда. На этот раз к светлому европейскому костюму.
- Впрочем, я должен поблагодарить тебя и за кое-что иное, - сообщил лорд. Он вытащил из кармана золотой медальон и задумчиво посмотрел на него. – Твои любопытные артефакты – единственное волшебство иллюзии, которое действует на меня. Могущество имеет свои недостатки. С тех пор, как моя магия перешла некую ступень, скрыть мою настоящую внешность невозможно. Потребовалось долгое время, пока я не нашел это, - он надел медальон и превратился в пожилого седого мужчину в костюме цвета хаки и панамке. – Если будут спрашивать, то мое имя Элвис Т. Эдизор, археолог и сотрудник французского посольства. Тебя послали мои родственники из Англии, чтобы сопровождать меня. Тридцатого декабря мы летим самолетом в Лондон.
- Но это еще через неделю, милорд! – Воскликнул Тигрис.
- Называй меня месье Эдизор, и мы должны говорить по французски, если возможно. Да, через неделю. Ты был уже в Каире?
*** ***
Они провели в Каире неделю, в городе, по мнению Тигриса, слишком шумном, безобразном и заполненном магглами. Лорд совершенно согласился с определением Тигриса. Здесь даже воздух был отравлен смрадом их промышленности. К счастью, отель, в котором они остановились, прикрывал их от большей части неприятностей.
В конце они без проблем долетели до Лондона. Тигрис впервые увидел аэропорт и обрадовался, покинув его. В целом было слишком просто, и Тигрис спрашивал себя, почему Али Башир не вспомнил об этом, пытаясь провести контрабандой свои ковры.
*** ***
Награда за усилия Тигриса состояла в том, что он должен был помогать лорду в переводе его коллекции папирусных свитков с помощью скипетра Ра. Библиотека лорда стоила этого. Она была намного меньше библиотеки отца, но содержала огромное количество неизвестных и редких текстов, собранных лордом в его путешествиях. Сами египетские свитки были захватывающими. Скипетр Ра оказался переводчиком к ряду диалектов и писем.
Опасным мгновением был момент, когда Тигрису попался текст написанный на английском. К счастью, он вовремя понял, что он составлен на парселе, и вытеснил прочь способность к чтению этого языка настолько достаточно, чтобы создать видимость невозможности перевода этого свитка. То, что подобная запись находилась среди остальных свитков, случайностью не было. Очевидно, Темный Лорд хотел узнать, возможно ли с помощью скипетра переводить и змеиный язык. Некоторые жрецы Сета и Нут владели парселем, но явно не желали делиться знанием. Парсель оказался запертым для скипетра. Также Тигрис заметил, что в отличие от него самого, лорд не способен блокировать свои умения в парселе. Очень интересное познание.
Каникулы проходили быстрее, чем кажется, и не успел Тигрис оглянуться, как должен был возвращаться в Хогвартс.
*** ***
Тигрис был не удивлен, когда немедленно после его возвращения в Малфой-Мэнор его посетил отец. Было весело смотреть, как пожилой человек всем видом старался продемонстрировать, что его вопросы совершенно далеки от просто любопытства.
- Как ты справился с поручением лорда?
На испытующий взгляд Тигрис ответил уверенной улыбкой. В конце концов, он заработал это.
- Милорд был доволен. Он получил то, что хотел и был поражен моими способностями. Кажется, я первый из учеников, который выполнил это специальное поручение. – Тигрис благоразумно умолчал, что также был и единственным выжившим после него, и том, насколько был испуган и потерян, решив, что никогда не вернется. Об этом отцу знать незачем. Хватало, что он теперь знал, что Тигрис продвинулся далеко выше его в расположение лорда. – Разумеется, ты не ожидаешь. Что я сообщу тебе подробности нашего предприятия, - добавил он соли на рану, - Мне не полагается передавать непосвященным конфиденциальные сведения.
Для каждого, кто знал отца достаточно близко, было очевидно, насколько он ненавидел больше не быть частью Внутреннего Круга. Должно быть, это ощущалось мучительно. Тигрис язвительно размышлял, кого это для бывшего личного консультанта самого Лорда ощущать себя в низших эшелонах, пехотой? Вынужденного обхаживать собственного сына в поисках крошек сведений, которые долгое время были совершенно естественной информацией. Малфои не служили пушечным мясом. Бедный Люциус, видел ли он себя еще необходимым? Вольдемотру не нужен никто. Тигрис улыбнулся, увидев, как отец старается подавить досаду. Насколько хорошим внезапно стало его самообладание. Он точно не заботился об этом, когда порол Тигриса до крови. Но тогда он не мог ничего добиться самообладанием, не так ли? Кроме как любви сына вместо его ненависти. Но Люциус так прекрасно говорил, что до тех пор, пока он уважает его, ненависть Тигриса его ни капли не огорчает. Что постелил, на том и спать.
- Как бы то ни было, это повод выпить.
Тигрис смотрел, как отец наливает два бокала вина и протягивает ему один из них. Тигрис взял другой. Прежде чем отпустить стекло, рука отца едва заметно судорожно сжалась вокруг бокала.
- У тебя действительно жалкое мнение, если думаешь, что я способен отравить собственного сына, - прошипел он, теряя свою ледяную маску.
Тигрис задумчиво покачал бокал в руке и рассматривал отражение света в красной жидкости.
- Отравление? Нет. Но мы оба знаем, что в вине можно скрыть гораздо больше, чем просто яд, не так ли, отец? Известно, что вино развязывает языки… и некоторое немного больше, чем остальные. – Он твердо встретил взгляд отца, безмолвно приглашая его выступить против обвинения. Но противоречий не поступило. Серые глаза лишь слегка сузились. Тигрис торжествующе улыбнулся и поднял бокал. – За здоровье Темного Лорда.
Отец помедлил, но у него не было иного выбора, чем выпить вино, или он должен был признаться, что что-то подмешал в него. И он, не потеряв лица, одним глотком опустошил бокал.
Тигрис отпил лишь глоток. Все-таки могло быть, что отец выбрал яд, к которому сам не восприимчив, и это могло быть в бутылке. Блейз поступила бы именно так. Поведение отца внушало нечто иное, но это могло быть обманом. Ведь у отца была масса тренировок в подобных вещах, в отличии от Тигриса. Они некоторое время молча смотрели друг на друга.
- Это… достаточно нервный вид беседы, - заявил отец, усаживаясь. – Иди и поговори со своей матерью. Ее, в отличие от меня, твое общество не тяготит.
Тигрис очарованно смотрел, как отец наливает второй бокал вина.
- Наоборот, наш разговор только становится интересным. Что если я задам тебе несколько вопросов, ответ на которые меня уже давно интересует?
Отец откинулся в кресле и задумчиво повертел в руке бокал.
- Нагло. Это именно то, что ты есть. Высокомерие и наглость. Это не от меня, твой брат совсем другой. Подозреваю, что в этом заключается еще одна причина необходимости искоренения магглов.
- Что ты влил в вино?
Отец приподнял бровь.
- Ты же не веришь, что я отвечу на этот вопрос? Отвратительно, сделав что-то аморальное , пойматься на этом.
Тигрис рассмеялся, опуская бокал.
- Думаю, что уже поздно, считать себя не пойманным.
Отец отпил глоток.
- Ты никогда не сможешь доказать это, сын. Самая большая твоя ошибка в том, что ты никогда не видишь очевидных вещей.
Тигрис нахмурился. Мысль ему не нравилась.
- Думаю, что среди нас именно ты тот, кто не замечает очевидного. А если ты спросишь, о чем я, то вспомни, как вовремя не использовал идею отравления.
- Нагло, - повторил отец. – Непочтительно. Грубо. Без малейшего уважения к обычаям предков. Я – твой отец, мальчик. Ты должен быть благодарен мне за то, что вообще существуешь.
- Вероятно, ты недостаточно вбил в меня это уважение, - злобно прошипел Тигрис, потерявший охоту к разговору.
Отец окинул его оценивающим взглядом.
- Тебе не хватает этого? – Внезапно он склонился вперед, и Тигрис невольно отшатнулся. – Если хочешь, то я охотно пойду тебе навстречу. Небольшая боль закаляет характер. Знаешь, наш лорд поддерживает меня в этом вопросе. Если бы я не подготовил вас, то ни один из вас не перенес бы инициацию. Вы должны быть благодарны мне. Ты благодарен мне, сын?
Тигрис неверяще смотрел на него.
- Благодарен? – Он растерянно рассмеялся. – За то, что ты почти забил меня насмерть?
Отец опять откинулся в кресле.
- Я сожалею об этом инциденте. – Но в его голосе не было и намека на сожаление. – Ты знаешь, что твоя мать опоила меня наркотиками. Если бы я лучше контролировал себя, то был бы осторожнее. Тем не менее, думаю, что ты должен быть благодарен мне. Без моей помощи, ты никогда не добился бы подобных успехов. Ты никогда не был бы там, где сегодня. Но хочешь ли ты согласиться с этим? Нет. Ты предпочитаешь погрузиться в самосочувствие. Трагическая мелодрама твоей жизни. Осиротевшие детишки должны выплакать глазки от сострадания, увидев, как отвратительно твое существование.
В Тигрисе вспыхнула горячая ярость. Как смеет этот человек смеяться над ним? Что он утверждает? Да, Тигрису жилось лучше, чем многим детям на свете. Ну и что? Оправдывало ли это поступки отца? Было ли причиной благодарности за все, что он сделал? Тигрис заставил себя успокоить дыхание, чтобы не ударить или проклясть этого человека, не сделать что угодно, способное причинить ему боль. Наконец, он удовольствовался словами.
- По этой причине ты и убил Нойлеса Снейпа? - Прошипел он. – Так как сильно пожалел самого себя?
Отец застыл, медленно опуская стакан на стол.
- Что ты знаешь об этом?
- Больше, чем ты догадываешься, - огрызнулся Тигрис.
Отец резко встал. Он обошел стул Тигриса и схватил его за плечи. Хватка была жесткой и неприятной. Тигрис замер, как котенок, поднятый за шкирку.
- Как ты заставил Северуса доверить тебе что-то об этом, мой глупенький мальчик? – Угрожающе промурлыкал отец, пригибая голову Тигриса вниз.
Большие пальцы отца впились в затылок. Тигрис извивался, стараясь избавиться от хватки.
- Легиллеменция, - прошипел он. Пусть отец знает, что он умеет. Определенно, это дополнительно ранит его.
Хватка отца усилилась.
- Северус, - прошипел он, - один из выдающихся окклюментов мира. Не хочешь ли ты убедить меня, что смог проникнуть в его мысли?
- Я привел неплохую причину для его позволения, - злобно ответил Тигрис. – И не собираюсь говорить тебе, какую. Она слишком ценна для этого.
Руки внезапно отпустили плечи. Отец встал перед ним. Он казался холодным, но руки небрежно поигрывали внезапно оказавшейся у него тростью. Тигрис невольно отшатнулся, когда отец коснулся рукояткой его шеи.
- Мой дядя умер, потому что был несдержанным, жадным к деньгам убийцей, недооценивающем противника. Два из этих определений ко мне не подходят. А последнее – единственная совершенная мной ошибка. О да, я ненавидел Нойлеса… и поэтому в некоторой степени могу понять твои чувства. Но разница между мной и Нойлесом, сын, состоит в том, что ему никогда не нужна была причина, а ты дал мне их больше, чем достаточно. Если бы я был Нойлесом, то я бы не вел с тобой такую великолепную философскую беседу. Если бы ты действительно знал о нем так много, как утверждаешь, то был бы очень, очень благодарен, что твой отец – я.
Отец отошел от Тигриса на пару шагов и, отложив трость, поднял бокал вина с таким видом будто ничего и не произошло. Тигрис вздохнул.
Отец обернулся к нему и холодно посмотрел.
- Иногда я чувствую сильное отвращение к тебе, но ты мой сын. Поэтому я дам тебе добрый совет, но повторять его я не буду: Берегись стать врагом Северуса Снейпа. Ты играешь в слишком высокой для тебя лиге.
Тигрис недоверчиво смотрел на отца, стараясь не рассмеяться. Он больше не ненавидел Мастера Зелий. За последние несколько месяцев он даже ощутил к нему некоторую симпатию. Было смешно, что Люциус предостерегал его. Возможно, что Люциус хотел прикрыть своего старого друга, но Тигрис познакомился со Снейпом достаточно хорошо, чтобы понять, что тот был беззубой старой кошкой. Снейп был ядовитым злобным одиночкой, садистки наслаждавшийся, превращая в ад жизнь тех, кто был слабее его. Он был блестящим зельеваром, но в остальном довольно слабым, и в принципе, жалким человеком. Тигрис добродушно рассмеялся.
- Я и не собирался становиться его врагом, отец. Я не имею ничего против него. Кроме того, у нас соглашение, из которого мы оба извлекаем пользу.
Отец задумчиво посмотрел на него, затем осторожно отставил бокал и провел пальцем по его краю.
- Когда я был ребенком, мать рассказала мне однажды сказку о мангусте. Я запомнил ее, так как моя мать не была женщиной способной рассказывать сказки.
Тигрис очарованно смотрел на отца, любопытствую, что же было в вине. Но, что бы это ни было, впервые в жизни ему хотели рассказать сказку, и он не должен был пропустить это. Отец не смотрел на него, кажется, бокал на столе привлекал его намного больше.
- Жил однажды мангуст, который славился убийством змей. Множество змей со всех краев земли пытались убить мангусту, но им это не удалось – слишком проворным был мангуст. А у родника, из которого мангуст ежедневно пил, жила маленькая зеленая змейка. Когда мангуст приходила к роднику, змейка спасалась бегством и пряталась в камнях, где мангуст не мог ее достать. Впервые найдя этот родник, мангуст азартно преследовала змейку. Но время шло, и мангуст привык к ее присутствию. Ведь он охотился на гораздо больших и опасных змей, чем мешает ему маленькая зеленая травяная змея, что жила в камнях у родника, из которого мангуст пил каждый день? Змея, поняв, что мангуст больше не преследует ее, пряталась не так быстро. Прошло немного времени, и часто мангуст, подходя к роднику, видел греющуюся на камне змею. Если мангуст приближался, то змея быстро пряталась, но мангуст редко пугал змейку. Ведь он был сыт и устал после успешной охоты. Однажды, когда истощенный в жестокой битве мангуст подошел к роднику, змеи на ее обычном месте не было. Мангуст даже не заметил этого. Он подошел к своему обычному месту водопоя, где среди зеленых камышей его поджидала змея. Поджидала так, как мечтала, в течении долгого времени наблюдая, как пьет мангуст. Змея укусила мангуста, и он умер, потому что она была очень ядовита, а мангуст слишком истощен и потрясен, чтобы успеть защититься.
Тигрис задумчиво посмотрел на отца.
- Я не мангуст, - пробормотал он. – А даже если бы и был им, то не был бы настолько глуп, чтобы оставить живой змею в том месте, где я наиболее уязвим, особенно настолько маленькую и неприметную.
Отец приподнял в его сторону бокал.
- Мысль достаточно хорошая, чтобы выпить за нее. Особенно, если она правдива.
*** ***
Когда Тигрис ушел, Люциус задумался о том, насколько же все еще юн его сын. Мальчик со всей преувеличенной самоуверенностью молодости. Он не мог припомнить, что когда-то был таким же… впрочем, он же убил Нойлеса, а значит, что вероятно и был. Люциус сухо рассмеялся и еще раз наполнил бокал. Превосходное бордо, прекрасного года из отменного винограда – обладает безупречным букетом и сочетает аромат так же гармонично, как Ренуар. Было бы преступлением примешать в это вино хоть что-то, даже если это и была амброзия.
- За мангуста, - пробормотал Люциус. Покачал головой, удивляясь собственной глупости, и поднял бокал, наслаждаясь вином.