если долго-долго лежать на диване, то рано или поздно мимо проплывет твоя мотивация
Глава 1: Освобождение
читать дальшеРастерянность, разочарование, отчаяние, безнадежность, скорбь, ненависть.
Всего шесть слов понадобилось для описания его жизни или, вернее, прожитых им двадцати одного года. Длинные черные волосы, которых уже пять лет не касались ни ножницы, ни мыло, слипшимися прядями закрывают лицо. Он сидит в углу тесной камеры, освещенной слабым светом никогда не гаснущего факела. За пять лет стандартный каменный мешок Азкабана стал ему домашним очагом, ни чем не лучше и не хуже предыдущих.
Он осужден пожизненно.
Он совершил убийство… к которому его готовили всю жизнь.
Он убил Вольдеморта.
На судебном разбирательстве он с удивлением узнал, что у него никогда не было дополнительных занятий по черной магии и, что никто и никогда не учил его пользоваться непростительными заклинаниями. Следовательно, за их применение и убийства нескольких человек он и был осужден пожизненно.
Как и следовало, Дамблдор выступил в его защиту, и даже произнес речь… сведшуюся к тому, что за освобождение Волшебного мира можно было бы и не применять Поцелуй дементора, а ограничиться анимагическим ошейником и пожизненным заключением в одиночной камере.
Тогда он смеялся. Горько и безнадежно. За что он боролся? За что рисковал жизнью?
Сейчас он молчал. С каждым годом в нем росло убеждение, что он больше никогда не увидит солнца, сегодня наступил тот день, когда он принял это понимание. Ему никогда не выйти из чулана. Он был рожден для жизни в чулане.
Сегодня его душа, перетряхивая старые вещи, избавилась и от надежды, и от любви… оставив лишь ненависть ко всему миру. Чистую, вкусную ненависть.
- Темнота не только холодна, молчалива и жестока, как тебя убеждали. – Незнакомый голос из противоположного угла заставил бывшего гриффиндорца раздраженно поднять голову. Не мог же он не заметить, как кто-то вошел к нему? Или, мог? Сознание иногда ускользало отсюда… когда-нибудь вслед за ним уйдет и рассудок.
Длинный кожаный плащ, с дорогими серебряными вставками, кожаные же брюки, заправленные в высокие крепкие ботинки.
Он не охранник, но как же тогда он вошел?
- А чем она еще может быть? – ржавым, как давно не использованное колодезное железо, голосом прохрипел он.
- Она может быть мягкой и заботливой. Она может дарить защиту и спокойствие, - приятный мужской голос не торопился с ответом.
Через плечо перекинута длинная, как у девушки коса. Кожа на лице белоснежна, как у прорисованной акварелью головки греческой богини. Гарри машинально приглаживает свою топорщащуюся неряшливую бороду и замирает от ужаса. Одетый в черное мужчина – он сам.
Ухоженный, немного более изящный и все же другой. Гарри переводит дух. Пришелец вполне мог быть его братом-близнецом. Только глаза разные. Там, где у Гарри сияет зелень изумруда, незнакомец хранит сапфиры, синие почти до черноты. Но все же синие.
- Кто ты? – Гарри не скрывает шока. Да и к чему?
- Я это ты, ну или почти. Но это не то место, где можно заводить долгие беседы. Да и времени почти нет. Охрана уже заметила мое появление и, наверное, уже на пути сюда. Поэтому, у меня есть время только для одного вопроса. Хочешь ли ты просидеть здесь до смерти или все же решишься направиться со мной на поиски новой жизни?
Гарри вскакивает на ноги. Ему предлагают свободу.
- Я с тобой.
Он успел сказать только это. Дверь с грохотом ударилась о стену, и в камеру ворвались двое охранников. Паника на их лицах, проступившая, когда они рассмотрели посетителя Гарри, немного позабавила его. Но и только. Сознание опять наполнила безнадежность. Они не успели.
Но почти двойник не паникует. Одним точным движением он высылает из обеих рук какие-то сверкающие предметы. Оба охранника почти синхронно падают на землю и замирают. Слаженность номера нарушается, когда один из них в предсмертной конвульсии подтягивает ноги к животу, а другой, наоборот, вытягивается в струнку.
- Необходимо поторопиться, - спокойно отмечает провожатый и подходит к двери. Гарри, не мешкая, двигается следом, но у бывших охранников замирает от удивления. Во лбу каждого, точно между бровей, торчит половинка тонкого серебряного диска, толщиной не больше игральной карты. Гарри-2 походя выдергивает диски и скрывает их где-то в рукавах.
- Ты умеешь… - начинает Гарри. Но прерывается.
- … убивать, теперь уже пошли, наконец, - заканчивает пришелец.
Пожав плечами, Гарри следует за провожатым. Где-то в лабиринтах коридоров отзывалось эхо громких криков охраны, но они не встретили больше никого.
От света солнца Гарри, со стоном, закрывает ослепленные глаза. Одетый в черное замечает это. Он снимает со своей шеи тонкий черный шелковый шарф и завязывает глаза Гарри.
- Просто доверься мне, - тихо шепчет голубоглазый и продолжает на неизвестном Гарри языке. По телу проходит непонятная волна теплого цвета, и Гарри, уступая ее желанию, медленно плывет в бесконечную дорогу беспамятства.
читать дальшеРастерянность, разочарование, отчаяние, безнадежность, скорбь, ненависть.
Всего шесть слов понадобилось для описания его жизни или, вернее, прожитых им двадцати одного года. Длинные черные волосы, которых уже пять лет не касались ни ножницы, ни мыло, слипшимися прядями закрывают лицо. Он сидит в углу тесной камеры, освещенной слабым светом никогда не гаснущего факела. За пять лет стандартный каменный мешок Азкабана стал ему домашним очагом, ни чем не лучше и не хуже предыдущих.
Он осужден пожизненно.
Он совершил убийство… к которому его готовили всю жизнь.
Он убил Вольдеморта.
На судебном разбирательстве он с удивлением узнал, что у него никогда не было дополнительных занятий по черной магии и, что никто и никогда не учил его пользоваться непростительными заклинаниями. Следовательно, за их применение и убийства нескольких человек он и был осужден пожизненно.
Как и следовало, Дамблдор выступил в его защиту, и даже произнес речь… сведшуюся к тому, что за освобождение Волшебного мира можно было бы и не применять Поцелуй дементора, а ограничиться анимагическим ошейником и пожизненным заключением в одиночной камере.
Тогда он смеялся. Горько и безнадежно. За что он боролся? За что рисковал жизнью?
Сейчас он молчал. С каждым годом в нем росло убеждение, что он больше никогда не увидит солнца, сегодня наступил тот день, когда он принял это понимание. Ему никогда не выйти из чулана. Он был рожден для жизни в чулане.
Сегодня его душа, перетряхивая старые вещи, избавилась и от надежды, и от любви… оставив лишь ненависть ко всему миру. Чистую, вкусную ненависть.
- Темнота не только холодна, молчалива и жестока, как тебя убеждали. – Незнакомый голос из противоположного угла заставил бывшего гриффиндорца раздраженно поднять голову. Не мог же он не заметить, как кто-то вошел к нему? Или, мог? Сознание иногда ускользало отсюда… когда-нибудь вслед за ним уйдет и рассудок.
Длинный кожаный плащ, с дорогими серебряными вставками, кожаные же брюки, заправленные в высокие крепкие ботинки.
Он не охранник, но как же тогда он вошел?
- А чем она еще может быть? – ржавым, как давно не использованное колодезное железо, голосом прохрипел он.
- Она может быть мягкой и заботливой. Она может дарить защиту и спокойствие, - приятный мужской голос не торопился с ответом.
Через плечо перекинута длинная, как у девушки коса. Кожа на лице белоснежна, как у прорисованной акварелью головки греческой богини. Гарри машинально приглаживает свою топорщащуюся неряшливую бороду и замирает от ужаса. Одетый в черное мужчина – он сам.
Ухоженный, немного более изящный и все же другой. Гарри переводит дух. Пришелец вполне мог быть его братом-близнецом. Только глаза разные. Там, где у Гарри сияет зелень изумруда, незнакомец хранит сапфиры, синие почти до черноты. Но все же синие.
- Кто ты? – Гарри не скрывает шока. Да и к чему?
- Я это ты, ну или почти. Но это не то место, где можно заводить долгие беседы. Да и времени почти нет. Охрана уже заметила мое появление и, наверное, уже на пути сюда. Поэтому, у меня есть время только для одного вопроса. Хочешь ли ты просидеть здесь до смерти или все же решишься направиться со мной на поиски новой жизни?
Гарри вскакивает на ноги. Ему предлагают свободу.
- Я с тобой.
Он успел сказать только это. Дверь с грохотом ударилась о стену, и в камеру ворвались двое охранников. Паника на их лицах, проступившая, когда они рассмотрели посетителя Гарри, немного позабавила его. Но и только. Сознание опять наполнила безнадежность. Они не успели.
Но почти двойник не паникует. Одним точным движением он высылает из обеих рук какие-то сверкающие предметы. Оба охранника почти синхронно падают на землю и замирают. Слаженность номера нарушается, когда один из них в предсмертной конвульсии подтягивает ноги к животу, а другой, наоборот, вытягивается в струнку.
- Необходимо поторопиться, - спокойно отмечает провожатый и подходит к двери. Гарри, не мешкая, двигается следом, но у бывших охранников замирает от удивления. Во лбу каждого, точно между бровей, торчит половинка тонкого серебряного диска, толщиной не больше игральной карты. Гарри-2 походя выдергивает диски и скрывает их где-то в рукавах.
- Ты умеешь… - начинает Гарри. Но прерывается.
- … убивать, теперь уже пошли, наконец, - заканчивает пришелец.
Пожав плечами, Гарри следует за провожатым. Где-то в лабиринтах коридоров отзывалось эхо громких криков охраны, но они не встретили больше никого.
От света солнца Гарри, со стоном, закрывает ослепленные глаза. Одетый в черное замечает это. Он снимает со своей шеи тонкий черный шелковый шарф и завязывает глаза Гарри.
- Просто доверься мне, - тихо шепчет голубоглазый и продолжает на неизвестном Гарри языке. По телу проходит непонятная волна теплого цвета, и Гарри, уступая ее желанию, медленно плывет в бесконечную дорогу беспамятства.
@темы: начать сначала
