если долго-долго лежать на диване, то рано или поздно мимо проплывет твоя мотивация
27. Пробуждение
читать дальшеОн горел. Горела каждое волокно его тела. Боль, что длилась вечность, о начале которой он не мог вспомнить. Боль наполняла все существование. Где-то там были голоса. Иногда он слышал их, как сквозь туман, иногда они настигали его. Сначала он кричал. Иногда слышал эхо собственных криков. И больше не кричал. Боль была всегда. Он не знал, кто он. Не знал, почему обречен на эту боль. Его не было в преддверии ада, он не был нигде кроме огня.
А потом все кончилось, и он очнулся.
Открыв глаза, он посмотрел в зеленые змеиные глаза, что пристально смотрели на него сверху вниз.
- Где мой господин? – спросила змея, - Говори!
Северус, он вдруг вспомнил свое имя, мигнул. Змеи не разговаривали. Он все еще бредил.
- Я не знаю, - ответил он своему бреду.
Змея издала полный ярости крик и исчезла.
Сон кончился, и Северус очнулся. На него смотрел Люциус. Исхудавший, блеклый.
- Мерлин, благодарю тебя, - проговорил он, - Мы думали, что потеряли тебя навсегда.
*** ***
Зарин злилась. Она только что разбудила похитителя своего яда, в надежде, что он поможет ей, но он оказался бесполезен.
Зарин опять приняла привычный вид полевой гадюки и поползла сквозь траву к следующей цели.
Она потеряла господина и не знала, как это случилось.
Господин выкинул свою палочку. В высшей степени глупый поступок, и Зарин кинулась за палочкой, чтобы вернуть ее. Когда она вернулась, господина больше не было.
Сначала она не беспокоилась. Не сомневалась в своей способности найти господина, где бы он ни был. Так было всегда. Ее вел инстинкт, но там, куда она приползла, господина тоже не было. Лишь трава и овцы. Ошеломленная, она ринулась искать дальше, но все было по-прежнему: господина не было. Он исчез.
Другие тоже искали его, Зарин знала это. Она попыталась поговорить с тупой Нагини, но жирная идиотка была слишком глупа, чтобы понять, что ей говорят. Но она все же поняла, что второй говорящий также не имел понятия, где ее господин.
Теперь она была на пути к другому человеку. Тому, с кем сражался господин, когда выбросил палочку. Она помнила его запах. И она найдет его. А он расскажет, где ее господин.
*** ***
- Милорд, я хочу найти его также сильно, как и вы, - Люциус был на пределе сил. Он едва мог говорить. Мукой были даже голословные обвинения Блейз. Он очнулся всего два дня назад и все еще не оправился от последствий проклятия.
Темный лорд вращал в пальцах палочку, едва удерживаясь от Круциатуса.
- Не тебе судить, насколько я хочу чего бы то ни было.
- Простите, милорд, пробормотал Люциус. Он больше не пытался подняться с колен.
- Я ожидаю от вас больших усилий, - рявкнул черный маг.
Пожиратели вокруг тревожно зашевелились.
- Мои люди контролируют министерство, но все что вы приносите мне является ничем. Вон!
И в следующий раз я ожидаю от вас более весомого результата. – орд повернулся к фигуре в первом ряду. – А ты, Ламия, останься.
Люциус собрал последние силы и аппарировал. При виде родного дома он едва не упал от нахлынувшей слабости облегчения. Чувство, что с каждым днем лорд становился все более жестоким и нерациональным, усилилось. Им срочно требовалось найти Тигриса. Единственного, кто ухитрялся влиять на настроение темного мага.
*** ***
- Работает! – голос был женским. – Его состояние улучшается. - голосе равно смешалось недоверие и радость.
Рон никак не мог понять, что происходит. Вспомнилась битва, и он предположил, что был ранен. Да. Точно. Дерьмо, Дин мертв. Ублюдок попал в него одним из своих чертовых отравленных кинжалов. Рон вдруг понял, что ему невероятно повезло остаться в живых. Неудивительно, что целительница настолько удивлена. И в бреду ему постоянно виделись змеи. Он открыл глаза и попытался подняться. С некоторым усилием, но тело повиновалось ему.
- Не вставайте! – с ужасом воскликнула целительница. – Вы только что вышли из комы.
- Со мной все нормально, - ответил Рон, - Я хочу идти. – Он, действительно чувствовал себя лучше. Хорошо, как он и говорил. Рука все еще немного побаливала, но в пределах терпимого. Не до этого. Как он может продолжать валяться в кровати когда наконец то поймали Пожирателя, на которого он так долго вел охоту? Он хотел узнать, кто же это. Посмотреть ему в лицо.
Но целители не собирались отпускать его так просто. Прежде чем позволить Рону покинуть больницу, они провели массу анализов и проверок. Но никто так и не заметил маленькой нетерпеливо шипящей змеи под кроватью.
*** ****
Едва перешагнув порог караульного отделения, Рон увидел свою сестру, устало обмякшую на стуле. Немедленно разозлился на Перси. Как он мог взвалить на Джинни такую ношу? Рон понимал, что Перси убежден в правильности поступка, но не знает об уязвимости младшей сестры. Они оба ее старшие братья и обязаны защищать ее. Хорошо, что он наконец-то здоров.
Когда секундой позже Джинни в ярости выскочила из комнаты, Рон понял, насколько был прав. Это не задание для Джинни. Это его дело.
*** ****
Блейз, улыбаясь, приближалась к кровати. Одежда скользнула с тела, обнажая безупречную кожу, и упала на пол, рядом с волшебной палочкой. Блейз была красивой женщиной. Вольдеморт мог согласиться с этим утверждением, абсолютно ничего не ощущая от такой оценки. Он ценил ее, как ценил красивую картину или статую. Без конкретной связи с пользой, которую они могли принести. Это не играло совершенно никакой роли.
Она потянулась на темных простынях, смело глядя на лорда.
- Я давно мечтала об этом, - задумчиво проговорила она, разглаживая рукой шелк простыни. И весело рассмеялась над собой. – Немногие могут понять очарование, лежащее в основе желания власти. Тем не менее, я знаю, что вы понимаете, о чем я говорю, милорд.
- Да, - безразлично уронил Вольдеморт. Обычно ему нравилась внешность девушки. Она была умна и бессовестна. В Беллатрис он любил те же самые качества. Н не знал, почему, но в этот раз это оставляло его холодным. Честно говоря, сейчас она представлялась ему бесцветной и даже неприятной. Ее аура, казавшаяся поначалу забавно отличной от других, теперь казалась неинтересной, и он сомневался в правильности своего решения.
Сердясь на собственные чувства, он проклял девушку. Вольдеморт ненавидел сомнения. Сомнение было слабостью, а он ненавидел слабости. Прежде всего, когда неожиданно обнаруживал их у себя. Блейз закричала от обжигающего нервы Круцио. Ее тело беспомощно билось в тисках проклятия, как бьется насекомое в клюве птицы. Вольдеморту надоело.
Проклятие закончилось, и Блейз опять посмотрела на лорда снизу вверх расширенными от желания и тупого восхищения глазами.
Внезапно лорда переполнила нерациональная ярость. Он взял ее и превратил в магию, наполняя еще большей силой. Он любил Блейз. Ну по крайней мере, некоторым образом. Не важно. Когда восхищение в ее глазах переродилось в страх, ощутил коварное удовлетворение. Он не желал хотеть ее. Она была его созданием больше, чем она сама или кто либо еще понимали. Вольдеморт улыбнулся мысли. Как слабы и слепы все они. Получив от девушки все, что хотел, Вольдеморт отослал ее. Она почти выползла из комнаты, желкое, неполноценное существо. Понадобилось все его самообладание, чтобы не свернуть ей шею, как бесполезной курице.
Прогнав ее, он долго лежал, пристально глядя в потолок, ощущая отвращение, обычное после использования магии. Раньше его не тревожило подобное состояние, а сейчас появилась потребность разрушить нечто. Но не просто что-либо абстрактное. Кое-что совершенно определенное. Вот только он не знал, что именно.
*** ***
Зарин ползла по холодным камням. Слишком медленно. И она не знала отчего. В это место она приползла, чтобы что-то найти. Что-то важное, что находилось поблизости. Она так устала. Вероятно, снова наступила зима. Но разве зима не была совсем недавно? Наверное, она почувствует себя лучше, если съест несколько жирных крыс. А здесь крысы были, она чуяла их. Она пришла сюда, чтобы найти нечто важное. Запах крыс стал интенсивней. А она уже проголодалась. Движения охотящейся змеи стали быстрее. Насытившись, она поищет теплое место. Тепло. Плохое место – холодное и мокрое. Плохое место для зимовки. Она пришла сюда, чтобы найти что-то важное. Гнездо? Плохое место для гнезда. Мысли путались, затихали, уходили. Она была змеей. Она охотилась.
*** ***
Тигрис пристально смотрел на закрывшуюся за Джинни дверь. Он радовался ее уходу. Появилось время упорядочить мысли. Понятно, что уступить он не может. Слишком поздно, слишком глубоко он погряз в этом. Министерство в жизни не позволит ему уйти. Обещание свободы было не больше, чем очередной обман. Знает ли это Джинни? Тигрис поддался иллюзии, убеждая себя, что она не знает. Он мог признаться себе, что все еще любит Джинни. Назойливая девчонка, которую он когда-то считал почти сестрой, превратилась в видную женщину. Она производила впечатление, но также и беспокоила. Детская настойчивость вкупе с острым интеллектом быстро находили его уязвимые места прежде, чем он мог отвлечь от них. Ему все сложнее получалось вывести ее из равновесия, а она снова и снова возвращалась к прежней стратегии. Медленно, но верно она преодолевала барьер за барьером и ждать, когда она сведет все воедино, оставалось недолго. Тигрис не мог допустить подобной опасности. Все его будущее зависело от уверенности Вольдеморта в его преданности. Малейшее подозрение с его стороны, и все потеряно.Ему нужна новая, беспроигрышная стратегия. Но думать над ней было слишком сложно. Тело наполняла свинцовая усталость, а головная боль стала постоянным спутником. И вечная бессонница. Не из-за изматывающей капели или света – Тигрис быстро разобрался, что и то и другое служило простой цели – вымотать его. Это легко игнорировалось. Мешало что-то другое. Что-то, что болезнью внедрялось в его внутренности, истощало болью и лишало сил. Что-то с чем он не мог бороться.
Дверь открылась, и Тигрис обеспокоенно повернул голову. Не Джинни. Первоначальный испуг постыдно быстро перерос в облегчение. Пришлось приложить усилие не выдать его. Рон. Тигрис знал, что это означало. Только одно – Джинни заменили этим болваном. Рона так легко использовать. Тигрис ухмыльнулся.
- Уизли, - проворковал он, - Думал, что ты мертв. А ты опять появился. Не вышло, да? Жаль, а я так наслаждался твоей хорошенькой младшей сестричкой.
Рон молча ударил его кулаком в лицо. Ожидая подобной реакции, Тигрис заранее повернул лицо в сторону, тем самым избежав перелома носа. Наклонив голову, он скрыл довольную улыбку. Он не ошибся – Рон по-прежнему такой же предсказуемый простак.
*** ***
Северус подтянулся, старательно игнорируя жгучую боль в теле. Желудок возмутился такому насилию, но усилием воли был успокоен. Времени для слабости не было.
- Северус, - в голосе Нарциссы бился отзвук муки. – Ты еще не совсем здоров. – Она сидела в некотором отдалении от его кровати. Несмотря на то, что последние дни она провела у кроватей Люциуса и его, ее вид был как всегда безупречен. Много времени назад этого еще не было. Значит, Люциусу тоже лучше, раз Нарцисса нашла время и для себя.
- Я достаточно здоров, чтобы делать хоть что-то, - скрепя зубы, ответил Северус. – Ты же знаешь, что милорд не собирается ждать, пока я окончательно выздоровею.
Ее губы сжались в тонкую линию – единственный признак неодобрения. Касалось ли это упрямства Северуса или поведения лорда понять было невозможно.
- Я думал, ты хочешь вернуть своего сына живым и здоровым. Не сомневался, что рада приказам милорда. Или твое сердце настолько очерствело, что тебе уже все равно? – Северус ощутил беглое удовлетворение от собственных злых слов и от ее бледности от них. Он не нуждался в ее заботе. Он с трудом поднялся на ноги и доковылял до ванной в предвкушении давно ожидаемого душа. Ноги дрожали от усилий удержать тело прямо, но поток воды приносил облегчение. Хотелось сесть, но он преодолел искушение. Иначе не смог бы снова подняться на ноги. Высушив себя заклинанием, он оделся и вернулся в комнату. Нарцисса уже ушла.
*** ***
Драко проснулся в очередной раз и увидел, что отец Гермионы сидит у кровати и задумчиво рассматривает его. После всех размышлений о Тигрисе Драко чувствовал себя морально истощенным. Он больше не знал, чего хочет. Он ощущал себя странно ополовиненным, будто у него отняли часть его.
- Мистер Контэ… начал он и замолчал, потрясенный хриплостью и слабостью собственного голоса.
- Не торопись, мальчик, - мужчина подал ему стакан воды, и Драко с трудом выпил несколько глотков.
- Что вы здесь делаете?
- Можешь называть меня Бернард. – отец Гермионы устало вздохнул. – Не знаю.. я имею в виду что пытаюсь понять, что заставило тебя сделать такую глупость. Которая причиняет ей боль.
Драко сглотнул.
- Я не собирался вредить Гермионе, - ну конечно, это задело ее. После долгих размышлений он понял что это было слишком очевидно. Он знал, насколько она была ответственной за него как близко к сердцу принимала его беды. На должна была ощущать огромную вину, даже если понимала абсолютную бессмысленность этого чувства. – Извините, - прохрипел он, - я просто сильно устал… от всего.
Отец Гермионы окинул его серьезным взглядом.
- Поэтому и хотел покончить с собой? Это не решит и части твоих проблем, мальчик. Единственное, что даст – разрушит все твои надежды сделать из своей жизни хоть что-то.
Это уничтожит все твои шансы и перспективы в мире и вырвет рану в сердцах всех, для кого ты значишь хоть что-то. Рану, которая никогда не зарастет. И все. Пока ты жив – ты часть мира. Можешь наслаждаться им, менять его и делать из своей жизни все, что принесет тебе счастье. Если умрешь, то все кончится. Кончится все, чем ты мог бы стать, уйдет навсегда.
- Какие шансы? – Горько возразил Драко, - Я инвалид и больше не стану тем. Кем был.
- Но ты сможешь стать кем-то новым, - с легким оттенком досады ответил мистер Грейнджер. – Ты молод и умен. И сможешь сделать новую жизнь, если достаточно сильно захочешь этого. Ты больше не будешь тем, каким был, это правда. То останется твоей мечтой. Но это не значит, что ты не сможешь сотворить себе новое счастье. Хоть когда-нибудь. В будущем.
И не попробовав, не узнаешь так ли это. Никто другой не сможет вернуть тебе твою жизнь. Это остается лишь твоей ответственностью и твоим делом.
Эти слова так же могли принадлежать и отцу или Северусу, думал Драко. Он чуть улыбнулся. Правдивые слова. Тем не менее, он чувствовал безнадежность.
- Думаю, что боевого духа у меня нет, а остальное… он шепнул скорее себе, - все кажется каким-то бессмысленным.
- Неправда, - перебил его мистер Грейнджер. – Никогда. И мы поможем. Сделаем все, что в наших силах. Но ты не имеешь права сдаваться. Слышишь? Начать должен ты, мальчик. Не сдаваться. Обещай мне.
Драко взглянул мужчине в глаза. В них горела искренняя забота. В том что касалось Драко, родители Гермионы оказались открытыми, безнадежно хорошими людьми. Да, скорее всего, их обижало все, что он делал раньше. Он не хотел этого. И не задумывался над этим. Теперь, он понимал. Что был безмерно эгоистичен.
- Обещаю, - с трудом выдавил он. – Я обещаю.
Мистер Грейнджер улыбнулся чуть повлажневшими глазами. И его улыбка была полна гордости. Сердце Драко судорожно сжалось. Он не помнил, кто хоть раз так смотрел на него. Даже мать. Отец Гермионы схватил его руку и сжал ее.
- Мы преодолеем это мальчик. Вот увидишь. Мы справимся.
Драко не мог не поверить ему.
*** ***
- А теперь ты расскажешь нам все, что мы хотим, - с холодным спокойствием заявил Рон. После первой вспышки он опять взял свой темперамент под контроль. Сейчас он сидел напротив Тигриса и смотрел на него, как на некое особенно противное насекомое. – Ты уже понял, что некоторые вещи я вижу несколько иначе, чем моя сестра.
- Заметил, - Тигрис потер подбородок. Левой рукой Рон владел не хуже, чем правой. Но во всяком случае, переломов вроде нет.
- Отлично. Мы понимаем друг друга.
Тигрис ответил на взгляд Рона. Оценивающий и знакомый. Такой же взгляд, как и в детстве при игре в шахматы. Только сейчас в нем появилась холодная жестокость. Я всего лишь одна из его шахматных фигур, решил Тигрис. Может быть слон, не пешка. Может быть даже ферзь, но тем не менее, всего лишь фигура на доске. А чем был для него Рон? Также не больше, чем еще одна преграда на пути, от которой он должен избавиться. Он не думал, что это составит трудности. Н знал, как обращаться с такими людьми, как Рон. Тигрис запрокинул голову и принялся изучать потолок. Как могло так случиться? Как они дошли до этой ситуации? Они страшно изменились, но все же остались теми же людьми, что были в детстве. Были ли они уже тогда такими, как сегодня? Что стало бы с ними, если бы история шла другим путем? Он хохотнул. Глупые, бесполезные мысли. Все, что имеет значение, это сегодняшняя ситуация. Тигрис опять перевел взгляд на Рона.
- Ты жалкий, самовлюбленный лузер. Ни одно из твоих действий ничего не изменит в том факте, что я скажу вам хоть что-то. Ты и правда веришь, что все, что ты придумал, поможет тебе хоть на шаг приблизиться к лорду или заставит меня предать его?
Рот Рона искривился в невеселом подобии улыбки.
- Я высчитал, что в определенной точке настоящее влияет на человека намного больше, чем будущее. Согласен, что ограничения этого места несколько мешают нам. С другой стороны магглы обладали восхитительным воображением в нахождении путей причинить человеку боль, не убивая его. Единственный интерес для нас представляет твоя способность говорить, а это оставляет нам массу свободы в действиях. – Рон замолчал и внимательно осмотрел Тигриса. – Надеюсь, что тебе не скучно, Малфой. Уверен, что этой теме ты посвятил достаточно много времени.
Разумеется, Тигрис не собирался тратить свободное время на изучение маггловских методов пыток, но что с того? Талантливый целитель мог устранить все причиненные Роном повреждения. Важно другое. По крайней мере из-за чертовых ран. Брата в его распоряжении больше не было, но у отца нет проблем с оплатой лечебных препаратов, да и способности матери вполне достаточны. Но пытки ослабят его. И, как Тигрис предполагал, ограничит оставшееся до нахождения его Вольдемортом время. Что будет, если он не найдет его?
Тигрис уклонился от взгляда Рона. До сих пор он не думал над этой возможностью. Что будет, если его не найдут? Что будет, если он умрет? Нет, он не может позволить себе зацикливаться на этом. Рону он нужен живым, ему слишком сильно требуются сведения, которые можно получить только от него. Кроме того Перси отчаянно нуждается в показательном процессе. Его популярность падала, так же, как и не выполнялись предвыборные обещания. Вольдеморт же со своей стороны должен приложить все усилия в нахождении Тигриса, потому что не может позволить себе, чтобы его знания попали в руки противоположной стороны. Итак, он найдет его. Тигрису остается лишь продержаться до этого времени.
- Нет, - громко ответил он. – Честно говоря, ни разу не возникало необходимости. Ваши авроры всегда спешили рассказать мне все, что хотелось.
Рон махнул рукой, и один из авроров что-то подал ему.
- Естественно, я не утверждаю, что мы полностью отказались от магии. Имеются старые и надежные методы удовлетворить любопытство.
Тигрис чуть отступил и взглянул на то, что Рон сжимал в руке. Веритасерум.
- Я думал, магия здесь не действует, - выдавать себя не хотелось, но он был слишком потрясен.
Рон долго смотрел на него, а затем ухмыльнулся.
- Так как ты никогда больше не выйдешь отсюда, Малфой, то я могу пояснить тебе кое-что. Несмотря на возможность навеять на тебя скуку. Здесь не функционирует большинство видов магии. Но в этой части комплекса есть несколько исключений. И Веритасерум входит в их число. Очень практично. Все, что ты принимал раньше, чтобы купировать действие препарата, уже бесполезно.
Ага, значит они примешивали в еду зелья детоксикации. Теперь понятно, почему ему было так плохо. Тигрис мысленно чертыхнулся. Разумеется, он принял и другие меры против Веритасерума, но магия артефакта больше не действовала. Что до остального, он мог без проблем сбросить ограничивающие браслеты с рук. Они не зависели от места. Даже камень из отдела Тайн никак не влиял ни на метаморфизм, ни на анимагию. Если подавление магии было возможно хотя бы в теории, Тигрис никогда бы не поверил что министерство справится с этой проблемой. Джинни говорила, что здесь не действует ничего. Он был удивлен, узнав, что некоторые зелья все же функционируют, но так сказал Рон. Веритасерум был алхимическим зельем, магия которых отчетливо отличалась от других видов магии. Если подумать, то зелье, с помощью которого он сделал браслеты на руки невидимыми, тоже из группы алхимических зелий. И оно до сих пор действует. Был ли это первый шаг в разгадке вопроса, какая магия здесь возможна? Тигрис не был уверен. Тем более, что сейчас у него появилась более безотлагательная проблема. Он ощутил нарастающую волну паники.
Рон подал знак аврорам, и они немедленно схватили Тигриса. Он пытался выкрутиться из их рук, но тщетно. Но попробовать то он должен был, тем более, что ощутить себя беспомощным, не хотел. Авроры были опытны в производимой процедуре и умудрились довольно легко и быстро влить в него немного сыворотки. Все его усилия привели к паре синяков, вывихнутой челюсти и новых ушибов. Челюсть, впрочем, немедленно вправили. Все же они хотели, чтобы он говорил.
Сердце Тигриса колотилось все то время, что он ждал оглушающее возбужденное чувство начала действия Веритасерума. Прошло несколько мгновений, но ничего не было. Даже лихорадочного дыхания. Не сработало! Тигрис не знал почему, но не сработало. Он ощутил себя пьяным от облегчения. Никогда он не был настолько близко к проигрышу. Он торжествующе рассмеялся.
- Не действует! Извини, Уизел, но не сработало. – Тигрис глубоко дышал, успокаивая биение сердца. Он чувствовал, что ухмыляется, как дебил, но не обращал на это внимания. Он спасся, и это главное.
Он прищурился.
- Правда? Но все же мы проверим. Когда ты стал пожирателем, Малфой?
- Я? Да я никогда не сделал бы ничего подобного, - смеясь ответил Тигрис.
- Как это может быть? – Сердито заорал Рон, - Вы проверили зелье или нет? Меня заверили что он по уши накачан детоксинами.
- Это правда, Лис, - ответил аврор, подавший Рону сыворотку. – И я понятия не имею, что происходит. Может, надо подождать немного.
- Зелью не требуется ожидание! Ну ладно. Немного более простой вопрос. Как твое имя?
Тигрис ухмыльнулся ему в лицо,
- Гарри Джеймс Поттер, - Он понятия не имел, почему сказал это. Не из-за сыворотки, потому что это имя давно не было для него правдой. Вероятно, в мгновение безумной гениальности.
Взбешенный Рон вскочил на ноги.
- Не смей! Ты не заслуживаешь даже произносить своим грязным ртом это имя.
- Не веришь? – насмешливо переспросил Тигрис. – Но это правда. Знаешь, что это та причина, по которой я появился немедленно после исчезновения вашего спасителя. Я всего лишь обнаружил, что я потерянный сын Люциуса Малфоя и решил начать новую жизнь. На стороне победителей.
- Только поэтому, - холодно ответил Рон – Я лично прослежу, чтобы тебе сломали каждую кость по очереди.
Тигрис умел ценить иронию, но прекратить смеяться не мог.
*** ***
- Ничего! – Люциус уже давно злился. Он чувствовал лишь истощение, граничащее с отчаянием. – Мы ничего не узнали! Я задействовал почти все свои связи и не знаю, что мне еще делать!
Нарцисса приподняла голову. Она сидела в кресле и рисовала. В последнее время она почти всегда рисовала, особенно при разговорах со знакомыми. Чаще всего пейзажи. Закончив, она дарила картину или продавала в галерею. Она была настолько талантлива, что зрители, зачарованные красотой ее ландшафтов, даже не замечали крохотные изображения волшебников и ведьм на их фоне.
- Я уже говорила что Блейз пора покрыть Уизли Империо.
Люциус подавил желание потереть лоб. Он чувствовал начало головной боли.
- Она не будет делать этого. И я уже говорил, что милорд против. Уизли все еще полезен нам.
- Мне больно говорить это, - покладисто заметила Нарцисса, - но милорд заблуждается. Скоро он поймет это и будет горько сожалеть об этом. А пострадаем мы. – Она улыбнулась и махнула рукой, будто отгоняя надоедавшую мысль. - знаю, что тебе делать, дорогой. Мы так давно не посещали балы. Гвинетт планирует один на следующей неделе. Обеспечу нас приглашением, а ты проследишь, чтобы наш министр и его очаровательная супруга также появились там.
- Нарцисса, - начал Люциус. Головная боль усиливалась. Нарцисса улыбнулась, и он вздохнул. – Хорошо. Но, милая, не делай ничего, о чем впоследствии можешь пожалеть.
Нарцисса отложила кисть и взяла его руку.
- Разве я так поступаю? Доверься мне. Я понимаю, что делаю.
- И это говорит женщина, которая много лет подливала мне в вино Либеру., - пробурчал Люциус, но подсел к ней ближе.
- А тебе надо снова и снова вспоминать об этом, - насмешливо проговорила Нарцисса, - Кроме того, в течении большей части времени ты точно знал, что я делаю. – Она расстегнула пуговицу на его мантии и сунула руку под материю. – В этом были некоторые преимущества. Не находишь?
- Да, вероятно… - проворчал Люциус. Он никогда не мог долго сердиться на нее. И головная боль проходила.
*** ***
В последние часы у Тигриса не часто выпадало достаточно времени подумать о том, что не стоило бы без нужды провоцировать Рона. Большую часть времени он кричал, от боли, если точно помнил, или жалобно стонал. Может быть, даже умоляюще. Всего он не помнил. Часть воспоминаний исчезла в белой пустоте. Рон, разумеется, постарался выполнить обещание.
Сейчас они наконец то успокоились, или решили что на сегодня достаточно и оставили его в камере. Прежде чем вернуть его на место, в него влили несколько лечебных зелий. Но, кажется, на переломанные кости они действовали не так быстро. Во всяком случае, ощущалось так, будто они вообще не действовали. Боль была так сильна, что казалось, будто каждая кость была сломана не единожды, а как минимум дважды. Кроме того, Тигрис мерз. Они отобрали у него одежду, а топчан Рон посчитал излишней роскошью. Которую Тигрис не заслужил.
Неглубоко дыша, чтобы уменьшить боль в сломанных ребрах, Тигрис попытался привести мысли в порядок. В общем и целом все было неплохо. Это всего лишь боль. Она не победила его в шестнадцать. Теперь, когда он стал старше, сильнее и более терпеливым чем тогда, она действует на него еще меньше. Он знает, чего хочет и никому не поддастся. И не такому проклятому боевику, как Рон. Тем не менее, это ничего не меняло в том факте, что было чертовски больно.
Услышав шум, Тигрис с трудом посмотрел вверх. Звучало, как чье-то прерывистое дыхание. Или, как приглушенное рыдание. Кто-то стоял у решетки его камеры. Сначала он не мог рассмотреть лицо, но постепенно зрение прояснилось, и он рассмотрел в контуре женщины знакомую.
- Киара, - выдохнул он. Ее он не ожидал. Это потрясло его больше чем когда он увидел ее вместе с Джинни. – Наслаждаешься зрелищем?
- Что? – задушено ответила аврор, - Нет! Просто хотела узнать, как у тебя дела.
Тигрис хрипло рассмеялся и немедленно пожалел об этом. Смех отдался в теле волной боли.
- Ну, разумеется.
Киара вцепилась в решетку и пристально смотрела на него.
- Я лгал тебе, - с трудом выдавил Тигрис. Даже немногие слова вызывали головокружение от прикладываемых усилий. Хотелось, чтобы она ушла, даже если ее присутствие немного отвлекало от боли.
- Знаю, - ответила Киара. – Знаю, и когда увидела тебя… Когда поняла, кто ты… я ненавидела тебя. Некоторое время. Я пришла сюда одна, потому что… даже не знаю зачем. Не знаю, что должна думать. О то, что они делают, это неправильно. Даже если ты и делал все то, в чем тебя обвиняют.
- Я… - начал Тигрис, но прервался на приступ кашля. Кашлял он кровью. Немного удачи, и до завтра это заживет, но зрелище было не из приятных. Можно только надеяться, что Рон не солгал, и зелья подействуют.
- Любил ли ты меня хоть немного? – Спросила Киара после длинной паузы. – Или я была всего лишь милым времяпровождением?
Тигрис устал.
- Не знаю, - измученно ответил он, - Тебя это огорчает? Это пройдет. Все проходит.
Она еще долго стояла перед камерой, но Тигрис не замечал ее. Вместо этого он закрыл глаза и попытался мысленно уйти во внутреннюю пустоту, где боль не играла никакой роли. Когда он чуть позже открыл глаза, ее уже не было.
*** ***
Нарцисса задумчиво вертела только что полученное письмо. Шокирующее письмо. Она не могла быть уверенной что с ним делать, и лучше бы получить хоть чуть больше сведений, прежде чем сделать хоть что-то, но времени не было. Она должна решать спонтанно, значит должна идти на риск. Нарцисса задумчиво достала чистый лист пергамента и взяла в руки перо. Чем была бы жизнь без небольшого риска?
Уважаемый неизвестный автор,
Начала она,
Ваше известие, что бальзам для кровоточащего сердца матери. Желаю вам никогда не познакомиться с таким отчаяние, боль от которого терзала меня последние дни и недели. Тем не менее я чувствую, что вы по крайней мере, понимаете меня. Иначе я не могу объяснить то, что вы подготовились к вашему акту сострадания, что предоставляете мне. Поэтому я надеюсь, что вы простите мне мои притязания на большее, чем вы уже предоставили. Того момента, как я прочитала ваше письмо, я не желаю ничего более страстно, чем личной встречи с вами.
*** ***
- Сменил ли ты свое решение по поводу нашей просьбы? – Рон смотрел на Тигриса сверху вниз.
- У меня отвратительная память. Еще раз, чего вы хотели? – Боль недавно ослабела, но еще не исчезла. В висках стучало. Он уже чувствовал себя плохо и раньше, но сейчас ощутил себя действительно больным. То чего хотел Рон, было почти второстепенным задним планом.
Рон скривился.
- Вижу, твоя самонадеянность не прошла. Все еще думаешь, что здесь хоть кого-то интересует, кто ты такой? Разреши мне кое-что прояснить, Малфой. Ты – ничто. Ты даже не номер. Ты исчез из истории. Мы можем держать тебя здесь целую вечность, если захотим. И никто ничего не сможет изменить в этом. В этом месте играют по нашим правилам. – Он махнул рукой своим людям. – Поднимите его.
Авроры схватили Тигриса и подняли на ноги, чтобы толкнуть на деревянный топчан без матраса. Один из них натянул Тигрису темный мешок на голову. Тигрис слабо сопротивлялся. Хотя бы потому что был скован и слаб. Принудительная слепота дезориентировала, нагота в окружении невидимых мучителей пугала, но Тигрис не мог обращать на это внимания. Он заставлял себя не подаваться этим чувствам, позволяя вырваться наружу лишь гневу. Им хотелось унизить его. Он не даст им удовлетворения.
Мгновением позже на него обрушилась ледяная вода. Мокрый материал мешка приклеился к лицу и отрезал воздух. Инстинктивно он попытался сдернуть мешок, но авроры удержали его. Тигрис продолжал бороться за глоток воздуха, пока не начал терять сознание. В этот момент мокрая ткань исчезла, и он смог дышать.
- Освежило ли это твою память? – Голос Рона доносился откуда-то издалека.
- Отсоси, Уизел, - пропыхтел Тигрис все еще хватая ртом воздух. Перед глазами крутились белые искры, в черепе глухо стучал молот, сознание затопляла темнота. Тигрис почти ожидал что сейчас отключится.
- Народ, кажется, он просит нас повторить, - Рон был слишком доволен, - А мы не против.
*** ***
Женщина, что сидела напротив Нарциссы за столом уютного маггловского кафе, была очень молода. Это первое, что заметила Нарцисса. И первое, что пробудило в ней сочувствие. На вспомнила, что значило быть ослепленным любовью. Вечность назад она тоже была такой же. Нарцисса сжала руку девушки и искренне поблагодарила – она, действительно, была благодарна. Эта девочка была настоящим подарком от Норний. И стоило всей вложенной в письмо магии. Нарцисса заглянула глубоко в глаза девушке и улыбнулась.
- Киара, - начала она, - Это же твое имя, милое дитя? Киара, у нас мало общего, но мы едины в любви к моему сыну. Можешь довериться мне. Расскажи, что гнетет тебя. Все, что ты знаешь.
Магглы в кафе продолжали заниматься своими делами, не обращая внимания на двух женщин за угловым столиком, одна из которых изливала второй свое сердце. Вероятно, они бы удивились увидев, что слушательница не перестает улыбаться.
*** ***
- Это место, в котором магия не действует, милорд… - рассказывала Нарцисса. – Она не знает иного, чем я уже описала, пути. Также она не знает, где точно находится эта тюрьма. Возможно, Перси Уизли единственный, кто сможет помочь.
- Почему ты не привела ее ко мне? – Сердито спросил Темный Лорд.
Нарцисса без страха посмотрела вверх.
- Она одна из немногих авроров, имеющих доступ. Ее исчезновение возбудило бы подозрение и вызвало предупредительные меры, которые нам вовсе ни к чему, милорд.
Лорд некоторое время смотрел на нее, но затем отвернулся.
- Место, что отбирает магию. Еще один позорный поступок нашего правительства в отношении наших граждан. Сколько мы можем терпеть? - Он помолчал, задумавшись, - Кажется, я должен привести в действие один из планов. Не вовремя, но, думаю, что мы готовы к этому. – Темный лорд опять взглянул на Нарциссу. Она неотрывно смотрела на него, в надежде, что он поможет сыну. – Гордись, Нарцисса Малфой, нам предстоит великий день. Великий день для всех чистокровный ведьм и волшебников. День, что изменит волшебный мир навсегда. – Он смеялся, и он был спокоен.
*** ***
Зарин ползла по холодной каменной земле. Она насытилась и теперь искала теплое место, где может отдохнуть. Ей казалось, что она уже вечно в холоде. И она что-то потеряла. Она чуяла людей, которые населяли это место, и вовремя уступать им дорогу. Люди опасны змеям. Инстинкт подсказывал что теплое место уже близко. Но там пахло человеком. Она помедлила, но подползла ближе. Что-то подсказывала, что этого человека бояться не надо.
- Зарин! – в голосе звучало потрясение. – Как ты добралась сюда?
Зарин обернулась на голос. Это говорит человек. Удивительно. Люди же не говорят со змеями. Или нет? Она с любопытством посмотрела на человека. В нем было что-то странное. Он пах гнездом, но человек не мог быть гнездом.
- Гнездо, - сказала она, - Тепло.
Рука человека прошлась по ее телу. Стало хорошо, особенно от ощущения тепла. Она обвилась вокруг руки, прижимаясь к теплу. Так хорошо. Нашла ли она то, что потеряла? Человека? Как змея могла иметь человека?
- Ты не смогла бы прийти, - говорил голос.
- Гнездо, - вяло возразила Зарин. Она была сыта, она нашла гнездо, теперь она хотела спать. Змеи так и делали.
*** ***
- Я думал, - сказал Рон.
Тигрис уже понял, что продолжение ему не понравится. Он чувствовал себя отвратительно слабым. С каждым днем ему становилось все хуже. Тигрис не боялся, что расскажет Рону все, что он захочет. Он начинал бояться, что умрет прежде, чем Вольдеморт найдет его. Он не знал, почему ощущает себя больным. Но Рона, кажется, это не беспокоило.
- Я подумал над тем что тебе необходимо для ответов на наши вопросы, - продолжил Рон. – И пришел к выводу, что есть масса ненужных для этого вещей. Пальцы ног, например. Для разговора они тебе не нужны. Твои ногти. Пальцы. Ноги или руки. Глаза. Для нас они лишние. Вопрос – насколько они нужны тебе?
Тигрис с ненавистью смотрел на него. Он не мог припомнить, чтобы раньше ощущал такую же ненависть хоть к кому то. Однажды, очень давно, он полагал, что ненавидит отца. Узнав Рона Уизли, он больше не мог вспомнить то чувство. Оно казалось таким слабым и бесполезным по сравнению с тем, что ощущал теперь. О больше, чем Рона, Тигрис ненавидел то, что не может заставить себя отвести глаза от ножа в руках Рона. Ненавидел, что не может подавить страх в своем взгляде. Ненавидел, что никогда не ощущал себя таким покинутым, убегая, как Зарин когда в камеру входили его мучители. Он ненавидел собственную слабость.
- Должен признаться, что никогда не задавался вопросом, что можно излечить, если немагические раны надолго оставить без лечения. – Тигрис редко настолько желал, чтобы кто-то заткнулся. В тоже время он боялся этого дня. Рон злобно улыбнулся. Несомненно, он понимал чувства Тигриса. – В частности, если присущая телу магия не сможет начать процесс заживления. Интересный эксперимент. Прекрасно, что ты согласился побыть моим опытным образцом, Малфой.
читать дальшеОн горел. Горела каждое волокно его тела. Боль, что длилась вечность, о начале которой он не мог вспомнить. Боль наполняла все существование. Где-то там были голоса. Иногда он слышал их, как сквозь туман, иногда они настигали его. Сначала он кричал. Иногда слышал эхо собственных криков. И больше не кричал. Боль была всегда. Он не знал, кто он. Не знал, почему обречен на эту боль. Его не было в преддверии ада, он не был нигде кроме огня.
А потом все кончилось, и он очнулся.
Открыв глаза, он посмотрел в зеленые змеиные глаза, что пристально смотрели на него сверху вниз.
- Где мой господин? – спросила змея, - Говори!
Северус, он вдруг вспомнил свое имя, мигнул. Змеи не разговаривали. Он все еще бредил.
- Я не знаю, - ответил он своему бреду.
Змея издала полный ярости крик и исчезла.
Сон кончился, и Северус очнулся. На него смотрел Люциус. Исхудавший, блеклый.
- Мерлин, благодарю тебя, - проговорил он, - Мы думали, что потеряли тебя навсегда.
*** ***
Зарин злилась. Она только что разбудила похитителя своего яда, в надежде, что он поможет ей, но он оказался бесполезен.
Зарин опять приняла привычный вид полевой гадюки и поползла сквозь траву к следующей цели.
Она потеряла господина и не знала, как это случилось.
Господин выкинул свою палочку. В высшей степени глупый поступок, и Зарин кинулась за палочкой, чтобы вернуть ее. Когда она вернулась, господина больше не было.
Сначала она не беспокоилась. Не сомневалась в своей способности найти господина, где бы он ни был. Так было всегда. Ее вел инстинкт, но там, куда она приползла, господина тоже не было. Лишь трава и овцы. Ошеломленная, она ринулась искать дальше, но все было по-прежнему: господина не было. Он исчез.
Другие тоже искали его, Зарин знала это. Она попыталась поговорить с тупой Нагини, но жирная идиотка была слишком глупа, чтобы понять, что ей говорят. Но она все же поняла, что второй говорящий также не имел понятия, где ее господин.
Теперь она была на пути к другому человеку. Тому, с кем сражался господин, когда выбросил палочку. Она помнила его запах. И она найдет его. А он расскажет, где ее господин.
*** ***
- Милорд, я хочу найти его также сильно, как и вы, - Люциус был на пределе сил. Он едва мог говорить. Мукой были даже голословные обвинения Блейз. Он очнулся всего два дня назад и все еще не оправился от последствий проклятия.
Темный лорд вращал в пальцах палочку, едва удерживаясь от Круциатуса.
- Не тебе судить, насколько я хочу чего бы то ни было.
- Простите, милорд, пробормотал Люциус. Он больше не пытался подняться с колен.
- Я ожидаю от вас больших усилий, - рявкнул черный маг.
Пожиратели вокруг тревожно зашевелились.
- Мои люди контролируют министерство, но все что вы приносите мне является ничем. Вон!
И в следующий раз я ожидаю от вас более весомого результата. – орд повернулся к фигуре в первом ряду. – А ты, Ламия, останься.
Люциус собрал последние силы и аппарировал. При виде родного дома он едва не упал от нахлынувшей слабости облегчения. Чувство, что с каждым днем лорд становился все более жестоким и нерациональным, усилилось. Им срочно требовалось найти Тигриса. Единственного, кто ухитрялся влиять на настроение темного мага.
*** ***
- Работает! – голос был женским. – Его состояние улучшается. - голосе равно смешалось недоверие и радость.
Рон никак не мог понять, что происходит. Вспомнилась битва, и он предположил, что был ранен. Да. Точно. Дерьмо, Дин мертв. Ублюдок попал в него одним из своих чертовых отравленных кинжалов. Рон вдруг понял, что ему невероятно повезло остаться в живых. Неудивительно, что целительница настолько удивлена. И в бреду ему постоянно виделись змеи. Он открыл глаза и попытался подняться. С некоторым усилием, но тело повиновалось ему.
- Не вставайте! – с ужасом воскликнула целительница. – Вы только что вышли из комы.
- Со мной все нормально, - ответил Рон, - Я хочу идти. – Он, действительно чувствовал себя лучше. Хорошо, как он и говорил. Рука все еще немного побаливала, но в пределах терпимого. Не до этого. Как он может продолжать валяться в кровати когда наконец то поймали Пожирателя, на которого он так долго вел охоту? Он хотел узнать, кто же это. Посмотреть ему в лицо.
Но целители не собирались отпускать его так просто. Прежде чем позволить Рону покинуть больницу, они провели массу анализов и проверок. Но никто так и не заметил маленькой нетерпеливо шипящей змеи под кроватью.
*** ****
Едва перешагнув порог караульного отделения, Рон увидел свою сестру, устало обмякшую на стуле. Немедленно разозлился на Перси. Как он мог взвалить на Джинни такую ношу? Рон понимал, что Перси убежден в правильности поступка, но не знает об уязвимости младшей сестры. Они оба ее старшие братья и обязаны защищать ее. Хорошо, что он наконец-то здоров.
Когда секундой позже Джинни в ярости выскочила из комнаты, Рон понял, насколько был прав. Это не задание для Джинни. Это его дело.
*** ****
Блейз, улыбаясь, приближалась к кровати. Одежда скользнула с тела, обнажая безупречную кожу, и упала на пол, рядом с волшебной палочкой. Блейз была красивой женщиной. Вольдеморт мог согласиться с этим утверждением, абсолютно ничего не ощущая от такой оценки. Он ценил ее, как ценил красивую картину или статую. Без конкретной связи с пользой, которую они могли принести. Это не играло совершенно никакой роли.
Она потянулась на темных простынях, смело глядя на лорда.
- Я давно мечтала об этом, - задумчиво проговорила она, разглаживая рукой шелк простыни. И весело рассмеялась над собой. – Немногие могут понять очарование, лежащее в основе желания власти. Тем не менее, я знаю, что вы понимаете, о чем я говорю, милорд.
- Да, - безразлично уронил Вольдеморт. Обычно ему нравилась внешность девушки. Она была умна и бессовестна. В Беллатрис он любил те же самые качества. Н не знал, почему, но в этот раз это оставляло его холодным. Честно говоря, сейчас она представлялась ему бесцветной и даже неприятной. Ее аура, казавшаяся поначалу забавно отличной от других, теперь казалась неинтересной, и он сомневался в правильности своего решения.
Сердясь на собственные чувства, он проклял девушку. Вольдеморт ненавидел сомнения. Сомнение было слабостью, а он ненавидел слабости. Прежде всего, когда неожиданно обнаруживал их у себя. Блейз закричала от обжигающего нервы Круцио. Ее тело беспомощно билось в тисках проклятия, как бьется насекомое в клюве птицы. Вольдеморту надоело.
Проклятие закончилось, и Блейз опять посмотрела на лорда снизу вверх расширенными от желания и тупого восхищения глазами.
Внезапно лорда переполнила нерациональная ярость. Он взял ее и превратил в магию, наполняя еще большей силой. Он любил Блейз. Ну по крайней мере, некоторым образом. Не важно. Когда восхищение в ее глазах переродилось в страх, ощутил коварное удовлетворение. Он не желал хотеть ее. Она была его созданием больше, чем она сама или кто либо еще понимали. Вольдеморт улыбнулся мысли. Как слабы и слепы все они. Получив от девушки все, что хотел, Вольдеморт отослал ее. Она почти выползла из комнаты, желкое, неполноценное существо. Понадобилось все его самообладание, чтобы не свернуть ей шею, как бесполезной курице.
Прогнав ее, он долго лежал, пристально глядя в потолок, ощущая отвращение, обычное после использования магии. Раньше его не тревожило подобное состояние, а сейчас появилась потребность разрушить нечто. Но не просто что-либо абстрактное. Кое-что совершенно определенное. Вот только он не знал, что именно.
*** ***
Зарин ползла по холодным камням. Слишком медленно. И она не знала отчего. В это место она приползла, чтобы что-то найти. Что-то важное, что находилось поблизости. Она так устала. Вероятно, снова наступила зима. Но разве зима не была совсем недавно? Наверное, она почувствует себя лучше, если съест несколько жирных крыс. А здесь крысы были, она чуяла их. Она пришла сюда, чтобы найти нечто важное. Запах крыс стал интенсивней. А она уже проголодалась. Движения охотящейся змеи стали быстрее. Насытившись, она поищет теплое место. Тепло. Плохое место – холодное и мокрое. Плохое место для зимовки. Она пришла сюда, чтобы найти что-то важное. Гнездо? Плохое место для гнезда. Мысли путались, затихали, уходили. Она была змеей. Она охотилась.
*** ***
Тигрис пристально смотрел на закрывшуюся за Джинни дверь. Он радовался ее уходу. Появилось время упорядочить мысли. Понятно, что уступить он не может. Слишком поздно, слишком глубоко он погряз в этом. Министерство в жизни не позволит ему уйти. Обещание свободы было не больше, чем очередной обман. Знает ли это Джинни? Тигрис поддался иллюзии, убеждая себя, что она не знает. Он мог признаться себе, что все еще любит Джинни. Назойливая девчонка, которую он когда-то считал почти сестрой, превратилась в видную женщину. Она производила впечатление, но также и беспокоила. Детская настойчивость вкупе с острым интеллектом быстро находили его уязвимые места прежде, чем он мог отвлечь от них. Ему все сложнее получалось вывести ее из равновесия, а она снова и снова возвращалась к прежней стратегии. Медленно, но верно она преодолевала барьер за барьером и ждать, когда она сведет все воедино, оставалось недолго. Тигрис не мог допустить подобной опасности. Все его будущее зависело от уверенности Вольдеморта в его преданности. Малейшее подозрение с его стороны, и все потеряно.Ему нужна новая, беспроигрышная стратегия. Но думать над ней было слишком сложно. Тело наполняла свинцовая усталость, а головная боль стала постоянным спутником. И вечная бессонница. Не из-за изматывающей капели или света – Тигрис быстро разобрался, что и то и другое служило простой цели – вымотать его. Это легко игнорировалось. Мешало что-то другое. Что-то, что болезнью внедрялось в его внутренности, истощало болью и лишало сил. Что-то с чем он не мог бороться.
Дверь открылась, и Тигрис обеспокоенно повернул голову. Не Джинни. Первоначальный испуг постыдно быстро перерос в облегчение. Пришлось приложить усилие не выдать его. Рон. Тигрис знал, что это означало. Только одно – Джинни заменили этим болваном. Рона так легко использовать. Тигрис ухмыльнулся.
- Уизли, - проворковал он, - Думал, что ты мертв. А ты опять появился. Не вышло, да? Жаль, а я так наслаждался твоей хорошенькой младшей сестричкой.
Рон молча ударил его кулаком в лицо. Ожидая подобной реакции, Тигрис заранее повернул лицо в сторону, тем самым избежав перелома носа. Наклонив голову, он скрыл довольную улыбку. Он не ошибся – Рон по-прежнему такой же предсказуемый простак.
*** ***
Северус подтянулся, старательно игнорируя жгучую боль в теле. Желудок возмутился такому насилию, но усилием воли был успокоен. Времени для слабости не было.
- Северус, - в голосе Нарциссы бился отзвук муки. – Ты еще не совсем здоров. – Она сидела в некотором отдалении от его кровати. Несмотря на то, что последние дни она провела у кроватей Люциуса и его, ее вид был как всегда безупречен. Много времени назад этого еще не было. Значит, Люциусу тоже лучше, раз Нарцисса нашла время и для себя.
- Я достаточно здоров, чтобы делать хоть что-то, - скрепя зубы, ответил Северус. – Ты же знаешь, что милорд не собирается ждать, пока я окончательно выздоровею.
Ее губы сжались в тонкую линию – единственный признак неодобрения. Касалось ли это упрямства Северуса или поведения лорда понять было невозможно.
- Я думал, ты хочешь вернуть своего сына живым и здоровым. Не сомневался, что рада приказам милорда. Или твое сердце настолько очерствело, что тебе уже все равно? – Северус ощутил беглое удовлетворение от собственных злых слов и от ее бледности от них. Он не нуждался в ее заботе. Он с трудом поднялся на ноги и доковылял до ванной в предвкушении давно ожидаемого душа. Ноги дрожали от усилий удержать тело прямо, но поток воды приносил облегчение. Хотелось сесть, но он преодолел искушение. Иначе не смог бы снова подняться на ноги. Высушив себя заклинанием, он оделся и вернулся в комнату. Нарцисса уже ушла.
*** ***
Драко проснулся в очередной раз и увидел, что отец Гермионы сидит у кровати и задумчиво рассматривает его. После всех размышлений о Тигрисе Драко чувствовал себя морально истощенным. Он больше не знал, чего хочет. Он ощущал себя странно ополовиненным, будто у него отняли часть его.
- Мистер Контэ… начал он и замолчал, потрясенный хриплостью и слабостью собственного голоса.
- Не торопись, мальчик, - мужчина подал ему стакан воды, и Драко с трудом выпил несколько глотков.
- Что вы здесь делаете?
- Можешь называть меня Бернард. – отец Гермионы устало вздохнул. – Не знаю.. я имею в виду что пытаюсь понять, что заставило тебя сделать такую глупость. Которая причиняет ей боль.
Драко сглотнул.
- Я не собирался вредить Гермионе, - ну конечно, это задело ее. После долгих размышлений он понял что это было слишком очевидно. Он знал, насколько она была ответственной за него как близко к сердцу принимала его беды. На должна была ощущать огромную вину, даже если понимала абсолютную бессмысленность этого чувства. – Извините, - прохрипел он, - я просто сильно устал… от всего.
Отец Гермионы окинул его серьезным взглядом.
- Поэтому и хотел покончить с собой? Это не решит и части твоих проблем, мальчик. Единственное, что даст – разрушит все твои надежды сделать из своей жизни хоть что-то.
Это уничтожит все твои шансы и перспективы в мире и вырвет рану в сердцах всех, для кого ты значишь хоть что-то. Рану, которая никогда не зарастет. И все. Пока ты жив – ты часть мира. Можешь наслаждаться им, менять его и делать из своей жизни все, что принесет тебе счастье. Если умрешь, то все кончится. Кончится все, чем ты мог бы стать, уйдет навсегда.
- Какие шансы? – Горько возразил Драко, - Я инвалид и больше не стану тем. Кем был.
- Но ты сможешь стать кем-то новым, - с легким оттенком досады ответил мистер Грейнджер. – Ты молод и умен. И сможешь сделать новую жизнь, если достаточно сильно захочешь этого. Ты больше не будешь тем, каким был, это правда. То останется твоей мечтой. Но это не значит, что ты не сможешь сотворить себе новое счастье. Хоть когда-нибудь. В будущем.
И не попробовав, не узнаешь так ли это. Никто другой не сможет вернуть тебе твою жизнь. Это остается лишь твоей ответственностью и твоим делом.
Эти слова так же могли принадлежать и отцу или Северусу, думал Драко. Он чуть улыбнулся. Правдивые слова. Тем не менее, он чувствовал безнадежность.
- Думаю, что боевого духа у меня нет, а остальное… он шепнул скорее себе, - все кажется каким-то бессмысленным.
- Неправда, - перебил его мистер Грейнджер. – Никогда. И мы поможем. Сделаем все, что в наших силах. Но ты не имеешь права сдаваться. Слышишь? Начать должен ты, мальчик. Не сдаваться. Обещай мне.
Драко взглянул мужчине в глаза. В них горела искренняя забота. В том что касалось Драко, родители Гермионы оказались открытыми, безнадежно хорошими людьми. Да, скорее всего, их обижало все, что он делал раньше. Он не хотел этого. И не задумывался над этим. Теперь, он понимал. Что был безмерно эгоистичен.
- Обещаю, - с трудом выдавил он. – Я обещаю.
Мистер Грейнджер улыбнулся чуть повлажневшими глазами. И его улыбка была полна гордости. Сердце Драко судорожно сжалось. Он не помнил, кто хоть раз так смотрел на него. Даже мать. Отец Гермионы схватил его руку и сжал ее.
- Мы преодолеем это мальчик. Вот увидишь. Мы справимся.
Драко не мог не поверить ему.
*** ***
- А теперь ты расскажешь нам все, что мы хотим, - с холодным спокойствием заявил Рон. После первой вспышки он опять взял свой темперамент под контроль. Сейчас он сидел напротив Тигриса и смотрел на него, как на некое особенно противное насекомое. – Ты уже понял, что некоторые вещи я вижу несколько иначе, чем моя сестра.
- Заметил, - Тигрис потер подбородок. Левой рукой Рон владел не хуже, чем правой. Но во всяком случае, переломов вроде нет.
- Отлично. Мы понимаем друг друга.
Тигрис ответил на взгляд Рона. Оценивающий и знакомый. Такой же взгляд, как и в детстве при игре в шахматы. Только сейчас в нем появилась холодная жестокость. Я всего лишь одна из его шахматных фигур, решил Тигрис. Может быть слон, не пешка. Может быть даже ферзь, но тем не менее, всего лишь фигура на доске. А чем был для него Рон? Также не больше, чем еще одна преграда на пути, от которой он должен избавиться. Он не думал, что это составит трудности. Н знал, как обращаться с такими людьми, как Рон. Тигрис запрокинул голову и принялся изучать потолок. Как могло так случиться? Как они дошли до этой ситуации? Они страшно изменились, но все же остались теми же людьми, что были в детстве. Были ли они уже тогда такими, как сегодня? Что стало бы с ними, если бы история шла другим путем? Он хохотнул. Глупые, бесполезные мысли. Все, что имеет значение, это сегодняшняя ситуация. Тигрис опять перевел взгляд на Рона.
- Ты жалкий, самовлюбленный лузер. Ни одно из твоих действий ничего не изменит в том факте, что я скажу вам хоть что-то. Ты и правда веришь, что все, что ты придумал, поможет тебе хоть на шаг приблизиться к лорду или заставит меня предать его?
Рот Рона искривился в невеселом подобии улыбки.
- Я высчитал, что в определенной точке настоящее влияет на человека намного больше, чем будущее. Согласен, что ограничения этого места несколько мешают нам. С другой стороны магглы обладали восхитительным воображением в нахождении путей причинить человеку боль, не убивая его. Единственный интерес для нас представляет твоя способность говорить, а это оставляет нам массу свободы в действиях. – Рон замолчал и внимательно осмотрел Тигриса. – Надеюсь, что тебе не скучно, Малфой. Уверен, что этой теме ты посвятил достаточно много времени.
Разумеется, Тигрис не собирался тратить свободное время на изучение маггловских методов пыток, но что с того? Талантливый целитель мог устранить все причиненные Роном повреждения. Важно другое. По крайней мере из-за чертовых ран. Брата в его распоряжении больше не было, но у отца нет проблем с оплатой лечебных препаратов, да и способности матери вполне достаточны. Но пытки ослабят его. И, как Тигрис предполагал, ограничит оставшееся до нахождения его Вольдемортом время. Что будет, если он не найдет его?
Тигрис уклонился от взгляда Рона. До сих пор он не думал над этой возможностью. Что будет, если его не найдут? Что будет, если он умрет? Нет, он не может позволить себе зацикливаться на этом. Рону он нужен живым, ему слишком сильно требуются сведения, которые можно получить только от него. Кроме того Перси отчаянно нуждается в показательном процессе. Его популярность падала, так же, как и не выполнялись предвыборные обещания. Вольдеморт же со своей стороны должен приложить все усилия в нахождении Тигриса, потому что не может позволить себе, чтобы его знания попали в руки противоположной стороны. Итак, он найдет его. Тигрису остается лишь продержаться до этого времени.
- Нет, - громко ответил он. – Честно говоря, ни разу не возникало необходимости. Ваши авроры всегда спешили рассказать мне все, что хотелось.
Рон махнул рукой, и один из авроров что-то подал ему.
- Естественно, я не утверждаю, что мы полностью отказались от магии. Имеются старые и надежные методы удовлетворить любопытство.
Тигрис чуть отступил и взглянул на то, что Рон сжимал в руке. Веритасерум.
- Я думал, магия здесь не действует, - выдавать себя не хотелось, но он был слишком потрясен.
Рон долго смотрел на него, а затем ухмыльнулся.
- Так как ты никогда больше не выйдешь отсюда, Малфой, то я могу пояснить тебе кое-что. Несмотря на возможность навеять на тебя скуку. Здесь не функционирует большинство видов магии. Но в этой части комплекса есть несколько исключений. И Веритасерум входит в их число. Очень практично. Все, что ты принимал раньше, чтобы купировать действие препарата, уже бесполезно.
Ага, значит они примешивали в еду зелья детоксикации. Теперь понятно, почему ему было так плохо. Тигрис мысленно чертыхнулся. Разумеется, он принял и другие меры против Веритасерума, но магия артефакта больше не действовала. Что до остального, он мог без проблем сбросить ограничивающие браслеты с рук. Они не зависели от места. Даже камень из отдела Тайн никак не влиял ни на метаморфизм, ни на анимагию. Если подавление магии было возможно хотя бы в теории, Тигрис никогда бы не поверил что министерство справится с этой проблемой. Джинни говорила, что здесь не действует ничего. Он был удивлен, узнав, что некоторые зелья все же функционируют, но так сказал Рон. Веритасерум был алхимическим зельем, магия которых отчетливо отличалась от других видов магии. Если подумать, то зелье, с помощью которого он сделал браслеты на руки невидимыми, тоже из группы алхимических зелий. И оно до сих пор действует. Был ли это первый шаг в разгадке вопроса, какая магия здесь возможна? Тигрис не был уверен. Тем более, что сейчас у него появилась более безотлагательная проблема. Он ощутил нарастающую волну паники.
Рон подал знак аврорам, и они немедленно схватили Тигриса. Он пытался выкрутиться из их рук, но тщетно. Но попробовать то он должен был, тем более, что ощутить себя беспомощным, не хотел. Авроры были опытны в производимой процедуре и умудрились довольно легко и быстро влить в него немного сыворотки. Все его усилия привели к паре синяков, вывихнутой челюсти и новых ушибов. Челюсть, впрочем, немедленно вправили. Все же они хотели, чтобы он говорил.
Сердце Тигриса колотилось все то время, что он ждал оглушающее возбужденное чувство начала действия Веритасерума. Прошло несколько мгновений, но ничего не было. Даже лихорадочного дыхания. Не сработало! Тигрис не знал почему, но не сработало. Он ощутил себя пьяным от облегчения. Никогда он не был настолько близко к проигрышу. Он торжествующе рассмеялся.
- Не действует! Извини, Уизел, но не сработало. – Тигрис глубоко дышал, успокаивая биение сердца. Он чувствовал, что ухмыляется, как дебил, но не обращал на это внимания. Он спасся, и это главное.
Он прищурился.
- Правда? Но все же мы проверим. Когда ты стал пожирателем, Малфой?
- Я? Да я никогда не сделал бы ничего подобного, - смеясь ответил Тигрис.
- Как это может быть? – Сердито заорал Рон, - Вы проверили зелье или нет? Меня заверили что он по уши накачан детоксинами.
- Это правда, Лис, - ответил аврор, подавший Рону сыворотку. – И я понятия не имею, что происходит. Может, надо подождать немного.
- Зелью не требуется ожидание! Ну ладно. Немного более простой вопрос. Как твое имя?
Тигрис ухмыльнулся ему в лицо,
- Гарри Джеймс Поттер, - Он понятия не имел, почему сказал это. Не из-за сыворотки, потому что это имя давно не было для него правдой. Вероятно, в мгновение безумной гениальности.
Взбешенный Рон вскочил на ноги.
- Не смей! Ты не заслуживаешь даже произносить своим грязным ртом это имя.
- Не веришь? – насмешливо переспросил Тигрис. – Но это правда. Знаешь, что это та причина, по которой я появился немедленно после исчезновения вашего спасителя. Я всего лишь обнаружил, что я потерянный сын Люциуса Малфоя и решил начать новую жизнь. На стороне победителей.
- Только поэтому, - холодно ответил Рон – Я лично прослежу, чтобы тебе сломали каждую кость по очереди.
Тигрис умел ценить иронию, но прекратить смеяться не мог.
*** ***
- Ничего! – Люциус уже давно злился. Он чувствовал лишь истощение, граничащее с отчаянием. – Мы ничего не узнали! Я задействовал почти все свои связи и не знаю, что мне еще делать!
Нарцисса приподняла голову. Она сидела в кресле и рисовала. В последнее время она почти всегда рисовала, особенно при разговорах со знакомыми. Чаще всего пейзажи. Закончив, она дарила картину или продавала в галерею. Она была настолько талантлива, что зрители, зачарованные красотой ее ландшафтов, даже не замечали крохотные изображения волшебников и ведьм на их фоне.
- Я уже говорила что Блейз пора покрыть Уизли Империо.
Люциус подавил желание потереть лоб. Он чувствовал начало головной боли.
- Она не будет делать этого. И я уже говорил, что милорд против. Уизли все еще полезен нам.
- Мне больно говорить это, - покладисто заметила Нарцисса, - но милорд заблуждается. Скоро он поймет это и будет горько сожалеть об этом. А пострадаем мы. – Она улыбнулась и махнула рукой, будто отгоняя надоедавшую мысль. - знаю, что тебе делать, дорогой. Мы так давно не посещали балы. Гвинетт планирует один на следующей неделе. Обеспечу нас приглашением, а ты проследишь, чтобы наш министр и его очаровательная супруга также появились там.
- Нарцисса, - начал Люциус. Головная боль усиливалась. Нарцисса улыбнулась, и он вздохнул. – Хорошо. Но, милая, не делай ничего, о чем впоследствии можешь пожалеть.
Нарцисса отложила кисть и взяла его руку.
- Разве я так поступаю? Доверься мне. Я понимаю, что делаю.
- И это говорит женщина, которая много лет подливала мне в вино Либеру., - пробурчал Люциус, но подсел к ней ближе.
- А тебе надо снова и снова вспоминать об этом, - насмешливо проговорила Нарцисса, - Кроме того, в течении большей части времени ты точно знал, что я делаю. – Она расстегнула пуговицу на его мантии и сунула руку под материю. – В этом были некоторые преимущества. Не находишь?
- Да, вероятно… - проворчал Люциус. Он никогда не мог долго сердиться на нее. И головная боль проходила.
*** ***
В последние часы у Тигриса не часто выпадало достаточно времени подумать о том, что не стоило бы без нужды провоцировать Рона. Большую часть времени он кричал, от боли, если точно помнил, или жалобно стонал. Может быть, даже умоляюще. Всего он не помнил. Часть воспоминаний исчезла в белой пустоте. Рон, разумеется, постарался выполнить обещание.
Сейчас они наконец то успокоились, или решили что на сегодня достаточно и оставили его в камере. Прежде чем вернуть его на место, в него влили несколько лечебных зелий. Но, кажется, на переломанные кости они действовали не так быстро. Во всяком случае, ощущалось так, будто они вообще не действовали. Боль была так сильна, что казалось, будто каждая кость была сломана не единожды, а как минимум дважды. Кроме того, Тигрис мерз. Они отобрали у него одежду, а топчан Рон посчитал излишней роскошью. Которую Тигрис не заслужил.
Неглубоко дыша, чтобы уменьшить боль в сломанных ребрах, Тигрис попытался привести мысли в порядок. В общем и целом все было неплохо. Это всего лишь боль. Она не победила его в шестнадцать. Теперь, когда он стал старше, сильнее и более терпеливым чем тогда, она действует на него еще меньше. Он знает, чего хочет и никому не поддастся. И не такому проклятому боевику, как Рон. Тем не менее, это ничего не меняло в том факте, что было чертовски больно.
Услышав шум, Тигрис с трудом посмотрел вверх. Звучало, как чье-то прерывистое дыхание. Или, как приглушенное рыдание. Кто-то стоял у решетки его камеры. Сначала он не мог рассмотреть лицо, но постепенно зрение прояснилось, и он рассмотрел в контуре женщины знакомую.
- Киара, - выдохнул он. Ее он не ожидал. Это потрясло его больше чем когда он увидел ее вместе с Джинни. – Наслаждаешься зрелищем?
- Что? – задушено ответила аврор, - Нет! Просто хотела узнать, как у тебя дела.
Тигрис хрипло рассмеялся и немедленно пожалел об этом. Смех отдался в теле волной боли.
- Ну, разумеется.
Киара вцепилась в решетку и пристально смотрела на него.
- Я лгал тебе, - с трудом выдавил Тигрис. Даже немногие слова вызывали головокружение от прикладываемых усилий. Хотелось, чтобы она ушла, даже если ее присутствие немного отвлекало от боли.
- Знаю, - ответила Киара. – Знаю, и когда увидела тебя… Когда поняла, кто ты… я ненавидела тебя. Некоторое время. Я пришла сюда одна, потому что… даже не знаю зачем. Не знаю, что должна думать. О то, что они делают, это неправильно. Даже если ты и делал все то, в чем тебя обвиняют.
- Я… - начал Тигрис, но прервался на приступ кашля. Кашлял он кровью. Немного удачи, и до завтра это заживет, но зрелище было не из приятных. Можно только надеяться, что Рон не солгал, и зелья подействуют.
- Любил ли ты меня хоть немного? – Спросила Киара после длинной паузы. – Или я была всего лишь милым времяпровождением?
Тигрис устал.
- Не знаю, - измученно ответил он, - Тебя это огорчает? Это пройдет. Все проходит.
Она еще долго стояла перед камерой, но Тигрис не замечал ее. Вместо этого он закрыл глаза и попытался мысленно уйти во внутреннюю пустоту, где боль не играла никакой роли. Когда он чуть позже открыл глаза, ее уже не было.
*** ***
Нарцисса задумчиво вертела только что полученное письмо. Шокирующее письмо. Она не могла быть уверенной что с ним делать, и лучше бы получить хоть чуть больше сведений, прежде чем сделать хоть что-то, но времени не было. Она должна решать спонтанно, значит должна идти на риск. Нарцисса задумчиво достала чистый лист пергамента и взяла в руки перо. Чем была бы жизнь без небольшого риска?
Уважаемый неизвестный автор,
Начала она,
Ваше известие, что бальзам для кровоточащего сердца матери. Желаю вам никогда не познакомиться с таким отчаяние, боль от которого терзала меня последние дни и недели. Тем не менее я чувствую, что вы по крайней мере, понимаете меня. Иначе я не могу объяснить то, что вы подготовились к вашему акту сострадания, что предоставляете мне. Поэтому я надеюсь, что вы простите мне мои притязания на большее, чем вы уже предоставили. Того момента, как я прочитала ваше письмо, я не желаю ничего более страстно, чем личной встречи с вами.
*** ***
- Сменил ли ты свое решение по поводу нашей просьбы? – Рон смотрел на Тигриса сверху вниз.
- У меня отвратительная память. Еще раз, чего вы хотели? – Боль недавно ослабела, но еще не исчезла. В висках стучало. Он уже чувствовал себя плохо и раньше, но сейчас ощутил себя действительно больным. То чего хотел Рон, было почти второстепенным задним планом.
Рон скривился.
- Вижу, твоя самонадеянность не прошла. Все еще думаешь, что здесь хоть кого-то интересует, кто ты такой? Разреши мне кое-что прояснить, Малфой. Ты – ничто. Ты даже не номер. Ты исчез из истории. Мы можем держать тебя здесь целую вечность, если захотим. И никто ничего не сможет изменить в этом. В этом месте играют по нашим правилам. – Он махнул рукой своим людям. – Поднимите его.
Авроры схватили Тигриса и подняли на ноги, чтобы толкнуть на деревянный топчан без матраса. Один из них натянул Тигрису темный мешок на голову. Тигрис слабо сопротивлялся. Хотя бы потому что был скован и слаб. Принудительная слепота дезориентировала, нагота в окружении невидимых мучителей пугала, но Тигрис не мог обращать на это внимания. Он заставлял себя не подаваться этим чувствам, позволяя вырваться наружу лишь гневу. Им хотелось унизить его. Он не даст им удовлетворения.
Мгновением позже на него обрушилась ледяная вода. Мокрый материал мешка приклеился к лицу и отрезал воздух. Инстинктивно он попытался сдернуть мешок, но авроры удержали его. Тигрис продолжал бороться за глоток воздуха, пока не начал терять сознание. В этот момент мокрая ткань исчезла, и он смог дышать.
- Освежило ли это твою память? – Голос Рона доносился откуда-то издалека.
- Отсоси, Уизел, - пропыхтел Тигрис все еще хватая ртом воздух. Перед глазами крутились белые искры, в черепе глухо стучал молот, сознание затопляла темнота. Тигрис почти ожидал что сейчас отключится.
- Народ, кажется, он просит нас повторить, - Рон был слишком доволен, - А мы не против.
*** ***
Женщина, что сидела напротив Нарциссы за столом уютного маггловского кафе, была очень молода. Это первое, что заметила Нарцисса. И первое, что пробудило в ней сочувствие. На вспомнила, что значило быть ослепленным любовью. Вечность назад она тоже была такой же. Нарцисса сжала руку девушки и искренне поблагодарила – она, действительно, была благодарна. Эта девочка была настоящим подарком от Норний. И стоило всей вложенной в письмо магии. Нарцисса заглянула глубоко в глаза девушке и улыбнулась.
- Киара, - начала она, - Это же твое имя, милое дитя? Киара, у нас мало общего, но мы едины в любви к моему сыну. Можешь довериться мне. Расскажи, что гнетет тебя. Все, что ты знаешь.
Магглы в кафе продолжали заниматься своими делами, не обращая внимания на двух женщин за угловым столиком, одна из которых изливала второй свое сердце. Вероятно, они бы удивились увидев, что слушательница не перестает улыбаться.
*** ***
- Это место, в котором магия не действует, милорд… - рассказывала Нарцисса. – Она не знает иного, чем я уже описала, пути. Также она не знает, где точно находится эта тюрьма. Возможно, Перси Уизли единственный, кто сможет помочь.
- Почему ты не привела ее ко мне? – Сердито спросил Темный Лорд.
Нарцисса без страха посмотрела вверх.
- Она одна из немногих авроров, имеющих доступ. Ее исчезновение возбудило бы подозрение и вызвало предупредительные меры, которые нам вовсе ни к чему, милорд.
Лорд некоторое время смотрел на нее, но затем отвернулся.
- Место, что отбирает магию. Еще один позорный поступок нашего правительства в отношении наших граждан. Сколько мы можем терпеть? - Он помолчал, задумавшись, - Кажется, я должен привести в действие один из планов. Не вовремя, но, думаю, что мы готовы к этому. – Темный лорд опять взглянул на Нарциссу. Она неотрывно смотрела на него, в надежде, что он поможет сыну. – Гордись, Нарцисса Малфой, нам предстоит великий день. Великий день для всех чистокровный ведьм и волшебников. День, что изменит волшебный мир навсегда. – Он смеялся, и он был спокоен.
*** ***
Зарин ползла по холодной каменной земле. Она насытилась и теперь искала теплое место, где может отдохнуть. Ей казалось, что она уже вечно в холоде. И она что-то потеряла. Она чуяла людей, которые населяли это место, и вовремя уступать им дорогу. Люди опасны змеям. Инстинкт подсказывал что теплое место уже близко. Но там пахло человеком. Она помедлила, но подползла ближе. Что-то подсказывала, что этого человека бояться не надо.
- Зарин! – в голосе звучало потрясение. – Как ты добралась сюда?
Зарин обернулась на голос. Это говорит человек. Удивительно. Люди же не говорят со змеями. Или нет? Она с любопытством посмотрела на человека. В нем было что-то странное. Он пах гнездом, но человек не мог быть гнездом.
- Гнездо, - сказала она, - Тепло.
Рука человека прошлась по ее телу. Стало хорошо, особенно от ощущения тепла. Она обвилась вокруг руки, прижимаясь к теплу. Так хорошо. Нашла ли она то, что потеряла? Человека? Как змея могла иметь человека?
- Ты не смогла бы прийти, - говорил голос.
- Гнездо, - вяло возразила Зарин. Она была сыта, она нашла гнездо, теперь она хотела спать. Змеи так и делали.
*** ***
- Я думал, - сказал Рон.
Тигрис уже понял, что продолжение ему не понравится. Он чувствовал себя отвратительно слабым. С каждым днем ему становилось все хуже. Тигрис не боялся, что расскажет Рону все, что он захочет. Он начинал бояться, что умрет прежде, чем Вольдеморт найдет его. Он не знал, почему ощущает себя больным. Но Рона, кажется, это не беспокоило.
- Я подумал над тем что тебе необходимо для ответов на наши вопросы, - продолжил Рон. – И пришел к выводу, что есть масса ненужных для этого вещей. Пальцы ног, например. Для разговора они тебе не нужны. Твои ногти. Пальцы. Ноги или руки. Глаза. Для нас они лишние. Вопрос – насколько они нужны тебе?
Тигрис с ненавистью смотрел на него. Он не мог припомнить, чтобы раньше ощущал такую же ненависть хоть к кому то. Однажды, очень давно, он полагал, что ненавидит отца. Узнав Рона Уизли, он больше не мог вспомнить то чувство. Оно казалось таким слабым и бесполезным по сравнению с тем, что ощущал теперь. О больше, чем Рона, Тигрис ненавидел то, что не может заставить себя отвести глаза от ножа в руках Рона. Ненавидел, что не может подавить страх в своем взгляде. Ненавидел, что никогда не ощущал себя таким покинутым, убегая, как Зарин когда в камеру входили его мучители. Он ненавидел собственную слабость.
- Должен признаться, что никогда не задавался вопросом, что можно излечить, если немагические раны надолго оставить без лечения. – Тигрис редко настолько желал, чтобы кто-то заткнулся. В тоже время он боялся этого дня. Рон злобно улыбнулся. Несомненно, он понимал чувства Тигриса. – В частности, если присущая телу магия не сможет начать процесс заживления. Интересный эксперимент. Прекрасно, что ты согласился побыть моим опытным образцом, Малфой.
@темы: тени выбора
